Григорий Мирошниченко - Осада Азова

Султан Амурат вернулся в Багдад, в свой лагерь, где его ждали не только звезды гарема, но и гонцы из Стамбула и других городов Турции, с Кавказа, из Крыма, Синопа, Трапезонда. Ждали с похвалой, с подарками за одержанные над персами блистательные победы. Они привезли с собой много писем.

«О великолепный, всеми чтимый, непобедимый и благородный султан султанов! – писал поэт Эвлия Челеби. – Солнце и разум Востока! Ты, великодушный и храбрый, превзошел всех султанов! Ты покорил мир, который раскроет тебе все свои богатства. Магомет II Завоеватель осаждал Константинополь пятьдесят четыре дня. Ты же взял Багдад за сорок дней. Слава тебе, мой повелитель, хвала аллаху!

Исходил я много высоких гор, крутых ущелий кавказских, переплывал бурно кипящие реки, спал на сырой земле, ел рыбу сырую, сухую траву, пил соленую воду. Все мои мысли были только с тобою, а все дела творил я только для тебя, мой высокий, великолепный, всегда чтимый султан султанов!

Земберекжи-паша – начальник твоей артиллерии, которому ты, султан султанов, поручил готовить под Азов осадные орудия, – бросил меня, несчастного, на берегу горной реки раздетым и голодным. Он пошел в одну сторону, а я пошел той главной дорогой, которую мы избрали вместе с тобою, – берегом Черного моря. Бывал я в двадцати двух сражениях, пять лет тому назад ходил с отцом в поход против Эривани, бывал в воинских делах с тобою. Но такой великой тягости в пути еще никогда не испытывал. Помоги мне аллах! После долгой ходьбы мы пришли к племени Кечилар; их страна – настоящий рай, семьдесят пять деревень. Они могут выставить нам до десяти тысяч воинов, по большей части конницы. Они все богаты и хищны. Мы гостили в деревне Гаке, в доме абхазца по имени Сефар-ага, который после моей первой молитвы сказал: «Великий пророк, все, чего захотел султан, сбудется. Горы этому будут свидетелями и моя седая голова. Азов будет взят, враг будет повержен. Азов можно уже считать в руках султана».

Сефар-ага приготовил для нас пир из десяти барашков…

Мы пошли далее на северо-запад и повстречали там жилище племени арт, которое многолюднее племени кечилар, но уступает ему в мужестве. Тридцать тысяч человек слово свое держат. Их бек приветствовал нас и подарил двадцать баранов и три диких козы. Бек сказал, что-де нам под Азов ходить незачем, мы там ничего не теряли. Пойдем – потеряем. А еще он спросил меня: «Вы хотите русских победить?» – «Да», – ответил я. Он сказал: «Русских легче перебить, чем победить».

Я был немало удивлен этим.

Мне приходилось много раз молиться. И аллах, видно, услышал своего пророка. Он всегда спасал меня.

Пройдя в три перехода берегом моря лесистые края, высокие горы, среди которых множество сел и малых полей, мы обнаружили храброе племя камши, состоящее из десяти тысяч воинов. Это племя неоднократно побеждало племя арт, пленяло их беков, воровало их детей и продавало за море. Абхазцы крадут друг у друга все, что попадается, – жену, детей, буйвола, козу, ишака, коня верхового, курицу. Тот человек, который не занимается воровством и грабежом, считается плохим человеком и за него никто не выдаст замуж своей дочери. Здесь рассказывают о курице, которая причинила горцам много вреда.

Лет за триста до нашего времени житель ближнего аула Шадар, по имени Омар, украл у соседа своего Юсуфа курицу и поплатился за нее бараном. Омар понял, что сосед взял больше, чем ему следовало, и украл у него двух жирных баранов. Юсуф, чтоб уравняться с соседом, в свою очередь подкараулил у Омара корову. Омар же в другую ночь увел от Юсуфа двух буйволов. В возмездие за это Юсуф подкараулил Омарова жеребца, обратив его в свою собственность. А конь для горца дороже всего. Омар убил самого Юсуфа, вскочил на своего коня и скрылся в далеких торах. Тогда ближайшие родственники Юсуфа, обязанные, по обычаю, отомстить за кровь его, явились к дому Омара и разрушили его. Узнав, что Омар сбежал и где-то скрывается, они подкараулили родственника Омара, попавшегося им на глаза прежде других, и убили его. Родственники убитого убили родственника Юсуфа. Родственники Юсуфа убили двух родственников Омара.

Украденная курица и установила начало кровомщения. Она и до сих пор не отмщена. И до сих пор из-за нее льется людская кровь…»

Султан внимательно читал письмо друга, позабыв все.

«…Старый черкес, имени его я не помню, когда дело у нас почти уладилось, принес шкатулку. «Что это у тебя, старик?» – спросили мы. Он молча открыл шкатулку. В ней лежали осколки. «Что это?» – спросили мы все разом. – »Это мои кости, с моей головы кости. Пересчитайте». Их оказалось сорок. «Это кости с моей дурной головы. Я много раз рубился саблей с русскими. Каждый раз я был ранен. В последний раз я был ранен в голову тупой саблей. Она раскрошила мой череп. Я сидел под высокой пальмой и, вынимая кости из головы, считал их… Их оказалось сорок. Гость наш из Турции приглашает нас на кровавый пир под Азов-крепость. Но мы скажем гостю: не пойдем! Мы пойдем рубиться сорок раз в другую сторону, но не против русских. Они нам ничего худого не сделали. А турки нас обижали. Мы не забудем тех обид. Турки у нас воруют девушек, продают их в Стамбул и дальше за море… Завтра придут сюда русские, ты уходи, пророк, со своими стрелками в любую сторону, а останешься здесь – за твою умную голову мы отвечать не станем…»

Мы поторопились уйти. На другую ночь мы видели, как к пристани Суджалар на десяти легких судах-чайках пристали донские казаки. Для них горцы зажарили восемьдесят баранов, сварили много пищи, сидели с казаками на коврах и, забыв учение Корана, дружно осушали кружки с вином, медом и пивом. Два дня длился у них пир, а на третий завершился конскими скачками и джигитовкой. Суджаларцы обещали донским казакам свою помощь – шесть тысяч всадников, которые готовы двинуться в путь в любое время.

В другом ауле показали нам пленника – донского казака. Он лежал в сырой, крепко сколоченной сакле. Лежал он на мокрой, перепревшей соломе, не похожий на человека: только кожа да кости – не понять, в чем душа держится. Тяжелые оковы на руках и на ногах, на шее толстое железное кольцо с висячим замком; от этого кольца тяжелая цепь продета сквозь стену сакли и при­креплена снаружи к прочному столбу. А одежды на нем почти не было. Казак бодрился и даже шутил: «У нас, у казаков, обычай таков: нашел – молчи, потерял – молчи. Ишь, как тонюсенько кандалики мои позвякивают. Стало быть – сердце еще бьется и домой вернется. А то – был-де Грицай Ломов атаманом на Дону… да все едино не помру». И запел: