Григорий Мирошниченко - Осада Азова

– Не так-то много, но тоже люди наши, русские.

Царь встал, перекрестился дрожащей рукой и повелел Лихачеву писать указ:

– «Всех донских воинов, павших под Азовом за православную веру, поминать, за их службу, за кровь и за многое осадное терпение, в Москве, во всех городах и монастырях».

Казакам царский указ был приятен. Они подумали, что раз так, то их дело, пожалуй, сладится.

Царь повелел принести саблю, которую он хотел даровать казачьему атаману, что первым окажется в Москве после осады Азова. Велел он составить похвальную грамоту и указ о награждении всех прибывших казаков. Лихачев написал по воле царя память в приказ Казенного двора дьякам Григорию Панкратову и Алмазу Иванову, что «государь, царь и великий князь всея Руси Михаил Федорович пожаловал донского атамана Наума Васильева, да есаула Федора Порошина, да двадцать четыре человека казаков за их службу: атаману ковш серебрян в две гривенки, камку-куфтерь десять аршин, тафту добрую, сукно лундыш доброе, сорок соболей в сорок рублев; есаулу камку-кармазин десять аршин, сукно лундыш доб­рое, сорок соболей в двадцать пять рублев; казакам, двадцати четырем человекам, по сукну английскому доброму да по тафте доброй. То все государево жалованье дати при нем, государе, а имена их поставлены под сею памятью».

Память была послана с Петром Борисовым, и тот вернулся вскоре с государевым жалованьем. Государь тут же одарил им атамана, есаула, Бобырева. Казакам роздали царское жалованье позже. Царь велел послать на Дон пять тысяч рублей, вина, хлеба, знамя новое взамен сгоревшего в Азове, изготовить новые колокола взамен разбитых, закупить новые церковные книги, послать два пуда ладану, кресты церковные, образа взамен сгоревших.

Царь говорил с казаками долго и расспрашивал их обо всем: бывала ли помощь от других людей, кто нынче хан в Крыму, крепко ли разорены казачьи городки. Атаман Васильев отвечал царю на все его вопросы так, как велело Донское войско.

Царь обратился к Томиле Бобыреву как будто с некоторой укоризной:

– Ну, а ты, детинушка, по какой причине задержался на Дону? По какой причине царя ослушался? Вестей не писал, в Москву не вернулся сразу и на Валуйки с Дона не приехал. Не достоин ли ты моего наказания?

– Помилуй, царь-батюшка, – заступился Наум Васильев, – без него на Дону нам бы не справиться ни на море, ни на суше.

– Ой ли? Так ли? Из валуйского доброго человека превратился в беглого?

– Какой же он беглый? Он нес на Дону твою царскую службу не в пример другим. Он и на море ходил, топил корабли турецкие, и на вылазках был, и на стене крепостной стоял во весь рост и знатно бил татар и турок, испанцев, немцев и итальянцев. Размахнется дубиной – падают. Ударит дубиной – лежат мертвыми. Томила Бобырев нам был с руки. Да и милость твою, царскую, к нему на Дону все хорошо знали. Ты же ему кафтан дарил, а Евдокиюшке, его суженой, на платье. На великих радостях на Валуйках стольник и воевода Федор Иванович Голенищев-Кутузов такую свадьбу ему с попом Сергием да всем честным народом справил, что такой и в жисть не бывало. Воевода на Валуйках ничего не жалел. Да и самые про­стые люди ничего не жалели. Дарили Томиле Бобыреву всякую всячину: рубахи снимали с себя при людях, да­вали платья, лапти и сапоги. А воевода, дай бог ему великого долголетия, подарил Томиле свое седло дорогое, татарское, саблю турецкую да малый ковшик золотой. Куда ни придет Томила на Валуйках, угощают его самым лучшим вином и медом.

– Валуйский воевода всегда чем-нибудь похвастается. Давно его знаю. Прямо хоть в острог сажай. Всем свои порядки вставляет. Вперед царя забегает. Не дело. Наверное, перепились там, передрались? – спросил царь.

– Малость попили. Но на такой свадьбе выпить можно. Все шло чинно, достойно.

– Ну, коль так, то и мне надо подарить Томиле Бобыреву да его Евдокиюшке свой подарок. Из своей казны дам я ему пятьсот рублев денег, кож цветных на сапо­ги – персидского сафьяну, персидскую шаль, свой малый золотой ковшик с пометой: «Бесплатно – царская!»

Томила низко поклонился царю…

В тот же день царь обедал в Столовой избе с боярами и с казаками. За обедом он снова похвалил казаков, отпил в честь их несколько глотков фряжского вина. А под конец, когда атаман Наум Васильев сказал царю, что Азов-город должен быть взять под великую царскую руку и в том главная цель их поездки, – царь крепко задумался, повел глазами по лицам бояр.

– Нам, атаману и донским казакам, – говорил Наум, – которые приехали в Москву, назад без царского ответа ехать на Дон ни при каком случае нельзя. В Азове надо ставить воеводу, дать царское войско. На пустом месте без хлеба, без постоянной царской помощи нельзя жить дальше и держаться! Мы брали Азов на счастье твоего сына Алексея Михайловича. А каково же счастье? Складывать головы? Кровь беспрестанно лить? Терпеть всякие праведные и неправедные нужды? Возьми Азов, государь-батюшка! Смилуйся над своим сыном и над нами, несчастными. Оттого у тебя будет только одна большая выгода и надежная защита твоего государства. Не теряй времени!

– Погоди, погоди! – закашлявшись, сказал царь. – Такое важное дело мне одному не под силу поднять. Так, походя, за столом, дел важных государственных не решают. Уж больно ты быстро затараторил! С чего бы это? То сидел молча, подарки принимал, а то – гляди! Отыскался мне быстренький! «Возьми Азов!» Как так взять?! А что бояре скажут? Что наши русские послы о том ныне мыслят? Возьми Азов, а завтра с турками воевать!

– Но, великий государь, мы и нынче с турками воевали. И завтра будем воевать! И мы же завсегда в отве­те. И мы же не только перед тобой, но и перед султаном, как нас там величают послы твои, – воры и разбойники!

– Погоди! Погоди! Не распаляйся тут больно шибко. Манеру какую взяли непристойно беседы вести с царем. Эдак мне недолго и выслать вас вон из Столовой избы! Да этого дела и бояре с царем не решат. Для этого надобно собрать Земский собор. Собрать со всех городов российских лучших людей, совет с ними держать сообча от всей русской земли. Эко, хватил! А собор Земский собрать – это тебе не в один день сделать можно, не в два. Да и правду ли вы говорите, что в Азове остались одни разбитые стены, башни да место пустое? То еще надобно точно сверить. А чтобы все то сверить, надобно нам спешно послать в Азов надежного человека да все в точности и сметить…

– Все сказанное нами истинная правда. Мы, царь-батюшка, ложью перед тобой не живем. Пошли человека. Собери собор. Опроси людей, к которым ты доверие свое имеешь, но Азов нам покидать нельзя. Азов – твоя вотчина!

– Моя? Да где это записано? Записано другое, что на азовское взятие нашего повеления вам не было. То все шло от вас самих.