Григорий Мирошниченко - Юнармия

Мы с Васькой пошли через площадь. Шагаем и прислу­шиваемся, идет ли за нами Порфирий.

За спиной у нас залязгала копытами лошадь.

– У, чертова худоба! – крикнул казак и свистнул плет­кой.

Неужели заметил Порфирия?

Лошадь затанцевала по булыжнику и притихла.

Нет, не заметил. Все в порядке. Красноармеец, прихра­мывая, идет за нами.

У ворот нашего дома мы остановились. Порфирий не разглядел нас в темноте и прошел мимо. Я догнал его и дернул за рукав:

– Сюда!

Васька тихо открыл калитку и заглянул во двор. Во дворе не было ни души.

– Чудаки вы, ребята, – сказал красноармеец, когда калитка захлопнулась за нами. – Темноты испугались, а виселица вам нипочем – с красноармейцем по улице гу­ляете.

Скрипнула дверь. На крыльцо вышел Илья Федорович.

– Привел, – сказал Васька.

Илья Федорович наклонился к самому лицу Порфирия.

– Красноармеец? – спросил он. – Какого отряда?

– Балахоновского.

– А как же ты отстал?

– В ногу ранили…

– Ивана Капурина в отряде знал?

– Ивана Захарыча? – спросил Порфирий. – Ну, ко­нечно, знал.

Илья Федорович подумал немного и сказал:

– Постой. Кто еще из наших железнодорожников у Балахонова был?.. Шурку Олейникова знаешь?

– Как же не знать! Его на Крутой убили.

– Ну, заходи, – сказал Илья Федорович и пошел к двери.

Мы с Васькой хотели было шагнуть за красноармейцем, но Илья Федорович остановил нас:

– Погоди, ребята. Мы там поговорим немножко, а вы покараульте. Если кто чужой, в дверь стукните.

Мы попробовали спорить, но Илья Федорович только показал нам на крыльцо рукой:

– Тут сиди!

Потом Илья Федорович открыл дверь и пропустил крас­ноармейца.

Мы успели заглянуть в комнату.

Там у стола сидел на табуретке мой отец и перебирал колоду карт. Напротив него сидел Репко, молодой рабо­чий, слесарь из железнодорожного депо. У окна стоял, по­глядывая на двор, Андрей Игнатьевич Чиканов.

– Что они – в карты собрались играть, что ли? – спро­сил я Ваську, когда мы остались одни.

– А кто их знает, может, и в карты. Тоже умные. По­слать послали, а пустить не пускают.

В это время кто-то открыл калитку. Васька пулей мет­нулся к двери.

– Стой, Васька, – сказал я. – Не стучи. Это Леонтий Лаврентьевич.

Васька перевел дух.

– Фу ты черт, а я думал – офицер какой или казак.

По двору грузно шагал дорожный мастер.

– Здравствуйте, Леонтий Лаврентьевич, – выскочил к нему навстречу Васька. – Мы уже привели красноармейца. У нас сидит.

– А вы что тут в темноте болтаетесь? – спросил Леон­тий Лаврентьевич.

– Сторожим, – сказал Васька. – Как бы какой офицер не забрел.

– Ну-ну, смотри в оба.

Леонтий Лаврентьевич похлопал Ваську по спине и по­шел в комнату. В комнате громко заговорили, – видно, обрадовались гостю. Потом все опять стало тихо.

Мы с Васькой сидели на крыльце и разглядывали небо: слева – темные тучки, справа – звезды. Было очень скуч­но. Васька сопел и ерзал на ступеньке.

– Знаешь, Васька, – сказал я, – ты немного покара­уль, а я слушать буду. Нечего вдвоем тут сидеть.

– Нет, ты лучше посиди, а я послушаю, – сказал Васька.

– Нет, это неправильно, – сказал я. – Квартира ваша, ты и должен ее караулить…

Ваське нечего было ответить. Он остался на крыльце, а я присел на корточках перед дверью и прилип к замочной скважине.

Говорил Леонтий Лаврентьевич:

– Тебя никто вешать не собирается, Андрей Игна­тьевич. Ты дорогу большевикам не чинил. А меня вот каж­дый день к коменданту тянут: как да чего, да кто с крас­ными ушел? И в депо тоже покоя нет. Над каждым рабо­чим казак с плеткой стоит. Разве это жизнь? Ну, доведись им отступать, я им всю дорогу перековыряю.

– Перековыряешь! – жалобно говорил Чиканов. – Они тебя живьем из рук не выпустят. Ты и не пикнешь. Видал вон, говорят, в станице качели какие поставлены?..

– Не пугай, – оборвал его Илья Федорович. – Не все такие пугливые, как ты. Вот смотри, перед тобой человек сидит. Большевик, от красноармейской части отстал. Его за каждым углом смерть поджидает. А он ничего – в гости даже ходит, чай пьет.

Все засмеялись.

– Вот что, товарищи, – сказал Порфирий. – Чаю бы неплохо попить, а только время терять нечего. Надо за ра­боту браться. Всех дорожных на ноги поднять – и депов­ских и путейских. Станицу расшевелить. Чуть подберутся красные ближе, вы и отрежете путь белым. А пока орга­низоваться надо. Верно, товарищ дорожный мастер? На­талью Никифоровну не встречал?

– Нет, не встречал, а разве она здесь?

– Здесь, нужно встретить.

– Постараюсь.

Тут подошел ко мне Васька и потянул меня за рукав.

– Чего тебе?

– Довольно слушать, иди карауль.

– Не мешай.

Васька разозлился и стал силой отталкивать меня от двери. Я так саданул его, что он отлетел в угол сеней и наскочил на ведра. Пустое ведро затарахтело и покати­лось по ступенькам вниз.

– Кто там? – крикнул Илья Федорович, открывая дверь.

– Это мы, – сказал я.

– Вы чего тут дом вверх дном переворачиваете, как маленькие? А еще караулить взялись! Кто же тут в кори­доре караулит? Пошли на двор! Если еще раз с места сой­дете, я вам головы пооткручу.

Мы с Васькой выскочили на крыльцо.

– Вот видишь, сам не послушал и мне не дал, – ска­зал я, опять усаживаясь на ступеньки. – А теперь у нас в отряде и знать не будут, что делают деповские.

Васька только тяжело вздохнул.

Скоро гости стали расходиться.

Первым ушел Чиканов, последним – Порфирий.

Илья Федорович хотел идти провожать Профирия, но тот остановил его у ворот:

– Я сам дойду. Дорога теперь знакомая.

Я сунул второпях ноги в сапоги, стянул с гвоздя рва­ное пальтишко и шмыгнул на улицу. День был грязный, мелко моросил дождик.

За углом меня догнал Васька. Ни слова не говоря друг другу, мы побежали прямо к Андрею. Было еще рано. Мы потоптались минут десять около зеленого ставня и осто­рожно постучали. Никто не отозвался. Тогда Васька ткнул в ставень палкой. Щелкнула ржавая задвижка, и ставень приоткрылся. Из окна высунулся Андрей. Белые его воло­сы торчали во все стороны. Он махнул нам рукой и скрыл­ся. Через минуту дверь скрипнула и отворилась.

Не заходя, Васька таинственно сказал Андрею:

– Пойдем к сараю, мы тебе что расскажем…

– Про отряд?

– Нет, про другое, про отца моего, – сказал Васька.

– И про красноармейца, – сказал я.

Мы присели за сараем у свинушника.

– Вчера у нас собрание было, – зашептал Васька. – Порфирий приходил к нам и деповские. Только ты, смотри, никому, а то… Я тебе только как командиру нашему.

– Про что говорили? – спросил Андрей.

Васька посмотрел на меня:

– Ты рассказывай.

Я рассказал Андрею все, что подслушал за дверью.