Сергей Сержпинский - Снайпер-инструктор

– Винокуров! – крикнул он, стоявшему неподалёку Сергею.

– Поищи снайперов, пусть сюда придут, все, кого найдёшь.

Вокруг палаток расположилось более ста солдат, в основном из разведроты. Будучи эти дни при штабе, я усвоил, что вокруг штабных палаток, всегда находятся какие-нибудь подразделения, из числа тех, которые непосредственно подчиняются командиру полка. Это разведчики, хозвзвод, санитарный взвод, отдельная сапёрная рота, и другие.

Пока Винокуров искал снайперов, мы с подполковником продолжали

беседовать, сидя на бревне.

– Вот что, Коля, ты не волнуйся, ко всему привыкнешь, – говорил он мне.

– Я с Гражданской войны обстрелянный, но всё равно бывает страшно. Так человек устроен. Только я в отличие от тебя научился сдерживать свой страх. И ты научишься. Я себя так успокаиваю. Какая разница, когда и где умирать, дома от болезни, или в бою – смерть везде одинакова. Умирать тоже когда-нибудь придётся, если даже сто лет проживёшь. Люди рождаются, чтоб умереть.

В это время к нам подошли Винокуров и пятеро солдат со снайперскими винтовками. У одного из снайперов были на погонах лычки сержанта.

– Товарищи снайпера, это ваш новый командир взвода, – представил меня подполковник. – Прошу любить и жаловать, за непослушание расстрел, – шутя, добавил он.

– А сейчас пойдите, постреляйте по мишеням. Даю вам на это час.

Всей группой мы отошли подальше, нашли подходящее дерево, прикрепили бумажную мишень и начали по очереди по ней стрелять. Ребята по мишеням стреляли хорошо. Не хуже меня. На небе появились вороны, и я решил показать свою квалификацию, чтобы снайпера меня оценили. Вороны летели на расстоянии более двухсот метров. Сложность стрельбы по летящему объекту, заключается в том, что надо ориентироваться быстро и оптический прицел не поможет. Я подстрелил сразу двух ворон. Ребята тоже стреляли, но не попали ни в одну. Когда мы вернулись, снайпера рассказали подполковнику о моей меткости. Он спросил меня: «Ты метко стреляешь из любого оружия?»

– Да, нас учили стрелять изо всех видов стрелкового оружия, в том числе и трофейного, – ответил я с уверенностью.

– Покажи нам что-нибудь такое, что мы не умеем, – попросил Приладышев и протянул мне свой пистолет «парабеллум». Я увидел на земле кусок телефонного провода, натянул его между берёз, и отсчитал двадцать шагов. Приладышев посмотрел на меня недоверчиво: «Ты думаешь, попадёшь?»

Я ничего не сказал и начал целиться. Вокруг собралось много солдат. В наступившей тишине послышался ропот: «Не попадёт…. У него рука дрожит…. Хвастается…» Раздался выстрел. Провод оборвался, и многие облегчённо вздохнули.

– Молодец, – сдержанно сказал подполковник, – попробуй ещё. Я снова натянул провод и опять попал.

– Давай и я попробую, – взял у меня пистолет командир. Я хотел связать провод и снова натянуть, но услужливые солдаты опередили меня. После этого подполковник Приладышев долго целился и промазал. Снова целился и опять мимо. Так он выпустил всю обойму, но не попал в провод.

– Мне простительно, я не снайпер, – оправдался он. И, похлопав меня по плечу, назвал это упражнение цирковым трюком.

– Тебе надо после войны в цирке работать, – пошутил подполковник.

Воодушевлённый успехом я предложил:

– Давайте я покажу другие упражнения; могу стрелять на бегу, в темноте на звук, с движущейся машины, в висячем положении вниз головой.

– В бою покажешь, или в другой раз, – сказал командир, – сейчас некогда. Он приказал всем разойтись и повёл снайперов в штабную палатку. Там он объяснил нам боевую задачу, расстелив на ящике свою помятую карту. Троих снайперов он направил в третий батальон, показал им на карте куда идти, а меня и ещё двоих ребят повёл сам, в первый батальон. Этих ребят звали Гришка и Санька. Хотя меня назначили их командиром, смотрели они свысока, подчёркивая, что я здесь новичок, а они уже бывалые.

Погода разгуливалась, облака рассеялись, и выглянуло солнце. Мы шли через молодой лесок, по едва заметной тропинке. Если бы не канонада, то можно бы подумать, что войны нет. Приближался октябрь, лес был ярко раскрашен желтизной листьев; очень красивое время года. Впереди послышалась пулемётная стрельба, и чем ближе мы подходили к передовой, тем чаще пули обламывали верхние ветки деревьев. Сам того не желая, я пригибался и вздрагивал. Саня это заметил и сказал, обращаясь к Григорию: «Новобранцев сразу видно. Они всё время ходят на полусогнутых». Приладышев услышал, и как старший строго заметил:

– Сам – то давно стал такой храбрый? Нам ещё в Гражданскую, товарищ Фрунзе говорил; «Настоящий герой никогда не хвастается своей храбростью и зря под пули без надобности не лезет».

Ребята смутились и дальше шли молча. Перед расположением батальона нас окликнули часовые, командир назвал пароль, и мы приблизились к траншеям, вырытым среди кустов, вблизи поля.

– Где ваш комбат? – спросил подполковник солдат, вскочивших с земли, когда мы подошли.

– Он на голубятне, – вполне серьёзно ответили они, указывая направление. Я не понял юмора, и думал, что действительно, где-то за кустами деревня, а там голубятня. Подполковник повёл нас в указанном направлении и на краю поля, я увидел стену из мешков с глиной, а из-за стены, в перископ, возвышавшийся над стеной, смотрел капитан. Устройство перископа было как на подводной лодке. Его ещё называли стереотрубой. Капитан стоял спиной к нам, а возле него сидели на корточках два солдата и ели из котелков. Они нехотя встали, увидев командира полка, устало приложили руки к каскам. Приладышев поздоровался с капитаном и представил меня:

– Это наш новый снайпер-инструктор.

Капитан протянул мне руку, приветливо улыбаясь. Из-под его тёмных усов блеснули ровные белые зубы. Молодой для такой должности, симпатичный, он как-то сразу располагал к себе. Мы обменялись рукопожатиями, а подполковник спросил:

– Сколько пулемётов обнаружено у противника?

– Пять огневых точек, – ответил капитан, – особенно беспокоит пулемёт под танком.

Командир полка прильнул к стереотрубе. Я попросил у капитана бинокль, а Саня с Гришей стали смотреть в оптические прицелы. Перед нами раскинулась низина. По военной карте было известно, что в низине должен протекать ручей, по которому проходила граница между Белоруссией и Литвой. В бинокль я разглядел ручей, заросший по берегам кустарником. Низина заканчивалась пологим берегом, на котором виднелись кучки свежей глины. Это брустверы немецких окопов. Ближе к ручью, не далеко от окопов, стоял танк, со звездой на башне. Капитан объяснил, что это советский танк, подбитый в сорок первом году. Местные жители рассказывали о большом бое, происходившем в здешних местах. С тех пор танк здесь и стоит, а немцы использовали его, установили под ним пулемёт.