Дмитрий Власов - Там, за передним краем

— Для дочек милых, дочек гарных завжды щось е, — расплылся в улыбке повар Хилько, когда Вадим с Мариной попросили его покормить снайперов. Тут же наполнил термос душистой кашей, налил горячего чая. — Говорять, що винтовки у вас сами попадають у хвашиста. А може, и мени дадите хоть раз пальнуть? Дуже прошу.

Лавров, взваливая на плечи термос, обещал в ближайшие же дни дать Хилько снайперскую винтовку и самолично показать, как из нее надо бить по цели.

Девчата еще не спали, когда они возвратились. Но до того устали, что вставать не захотели. Марина достала котелки, разложила кашу, подала в постель. Ели, правда, без всякой охоты. А вот чай горячий пили с удовольствием.

Тем временем сержант проверил, как выполнено его распоряжение насчет оружия. Винтовки все лежали в головах, за спальными мешками. В случае чего можно сразу схватить. Для каждой сделано специальное местечко: подстелены лапки, установлены колышки, чтобы стволы не касались земли. На оптические прицелы плотно надеты чехлы. Бережное отношение к оружию — нерушимое правило снайпера. Иначе нельзя: кто бережет винтовку, того винтовка бережет. Девушки знали это и, как бы ни устали, в какие бы условия ни попали, об оружии никогда не забывали. Обязательно почистят, смажут. Особо следили за оптикой. Для ухода за ней каждая из девушек имела чистейшие фланелевые салфеточки. Время от времени проверяли пристрелку. И это понятно. Каким бы отменным стрелком ты ни был, а без отлично выверенного и тщательно обслуженного оружия цель никогда не поразишь. У девушек же отношение к винтовкам было прямо-таки материнское — заботливое, ласковое. Каждая считала свою самой лучшей. Правда, немного завидовали Наташе и Наде. На прикладах их винтовок красовались металлические пластинки с надписями: «Знатному снайперу Самсоновой Н. Г. от Центрального Комитета ВЛКСМ» и «Знатному снайперу Чуриновой Н. Д. от Центрального Комитета ВЛКСМ». Честь такую они заслужили — у обеих на личном счету было больше чем по полсотни уничтоженных гитлеровцев.

— Минуту внимания, — обратился Лавров к подчиненным. — На ночь без охраны мы остаться не можем. Хоть и есть патрули, дозорные, но и у нас должны быть дежурные. Службу будем нести по два человека, продолжительность — полтора часа. Обязанность — бдительно охранять спящих и оружие. Прохаживаться у ельника, прислушиваться. Винтовка — в руках, заряженная. Первыми заступают Лида Ясюкевич и Дина Абрамова, вторыми я и Марина Степаненко, потом Надя Чуринова и Рита Кулдзиня, за ними Аня Шилина и Света Удальцова, замыкает Наташа Самсонова и Таня Климанова. Есть вопросы? Нет. Развязать скатки, развернуть шинели. Ими будем укрываться. Портянки сменить, надеть чистые, сухие.

Минут через пять девчата улеглись. Пилотки натянули на уши, прижались, чтобы телами своими побыстрей согреть друг друга. Вадим обратил внимание на то, что, как и в землянке, боевые пары легли вместе. Для снайпера, как и для летчика-истребителя, много значит, кто с ним рядом, кто в случае нужды прикроет его, выручит. Да и не только это. Главное — выполнить поставленную задачу. И тут важно, чтобы рядом с тобой был такой напарник, который бы по движению твоих губ, выражению глаз знал, что от него сию секунду требуется. Такое единение не приходит сразу. И не каждая пара становится по-настоящему боевой единицей. Притирка, достижение психологической совместимости длится не день и не два. Потому и рад Лавров, что нет у него в отделении «потусторонних» разговоров, нет косых взглядов. Значит, притерлись, значит, стали роднее и ближе друг для друга.

Место для себя Вадим определил с краю, рядом со Степаненко. Положил вещмешок, завернулся в шинель и улегся. Минуту была тишина. Потом послышался тяжелый вздох Удальцовой.

— Везет же некоторым, — проговорила она с деланной завистью. — Может быть, я тоже хотела лечь с краю. Так нет, Марина легла там. А по закону-то командира надо в середину, пусть всех согревает.

— Ему через полтора часа заступать на дежурство, — заметила Таня.

— А мне больше и не надо, — вкрадчивым голосом произнесла Света. — Хоть бы эти полтора часа…

— Светка, — не выдержала Аня Шилина, — да уснешь ты наконец! — И хлопнула ее ладонью по мягкому месту. Девушки хихикнули и замолкли.

Вадим долго лежал с открытыми глазами. Сон не шел. Только теперь он понял, каким благом для девушек была их землянка. Но началось наступление. До Риги — леса, болота, реки. Где им отдохнуть, обсушиться, согреться? Не всегда ведь, как, к примеру, сегодня, и костер можно развести. А зарядят дожди… Правда, в снайперской школе их учили, как из двух плащ-палаток делать одну палатку на двоих. Тесновато, конечно, но все-таки не под открытым небом. Можно бы и сегодня это предложить. Но, во-первых, дождя не предвидится, а во-вторых, если бы он в такой палатке лег вместе с Мариной или еще с кем, то Удальцова доконала бы его вконец. Вот язык у человека! Хорошо хоть незлобивый. Шутки ее, подковырки, может, и не всегда приятны, но они чистосердечны, в них юмор и доброта.

А есть ли среди девушек злая, завистливая! Вадим мысленно брал каждую в отдельности и пытался найти такой порок. И с удовлетворением отметил: таковой в отделении нет. Фронтовая жизнь, особенно жизнь переднего края, когда человек постоянно рядом со смертью, снимает с души всю фальшь, всю коросту. Она высвечивает, формирует и растит лучшие человеческие качества. Потому и нет уз святее боевых. Лавров знал: если кто-то попытается обидеть хоть одну из снайперов, тут же вступится все отделение. Вспомнилось письмо Клавы Нечипорук. С каким гневом писала она о женщине, которая неодобрительно отозвалась о девушках-фронтовичках. А ведь она не одна такая, эта Мотя. Есть Моти и в мужском обличье. Даже здесь, в полку. Увидели бы они сейчас этих «соблазнительниц» в кирзовых сапогах, в пилотках, натянутых на уши, прикрытых шинелями. Неподалеку ухают снаряды, мины, стучат крупнокалиберные пулеметы, а они посапывают как ни в чем не бывало. Устали до полусмерти, пригрелись. Пройдет несколько часов — подъем. Первым делом надо будет умыться. А где? Привести себя в порядок, чтобы выглядеть аккуратной, красивой, тоже нужно время и условия. Ни того, ни другого нет. И тем не менее они будут и аккуратны, и красивы. Горды, искренни, чисты. Истинно слово — стеклышки.

Постепенно стала наволакиваться дремота. Рядом, мелко дышала Марина. Даже через шинель Вадим ощущал ее тепло. Прикрыл глаза. Будто только-только это сделал, а уже толкают. Сразу не понял, в чем дело. Оказывается, пора дежурить. Проворно встал, сделал несколько резких движений руками, пробежку на одном месте, приседания. Все! Сон прогнал. Лида и Дина тем временем легли, укрылись шинелями.