Дмитрий Власов - Там, за передним краем

А там уже слышался голос капитана Портона. Бойцы, отодвинувшись от уреза воды, зарывались в песок, готовились отразить возможное противодействие фашистов. И когда те попытались сбросить десант, то напоролись на плотный огонь. Особенно метко бил лейтенант Жуков. Он вырвался чуть вперед, гранатой уничтожил двух пулеметчиков и сам лег за их МГ-34. Патронов было достаточно, но он выждал, когда гитлеровцы подойдут ближе, и начал косить их. Потеряв около двадцати человек убитыми, они повернули назад.

А по Даугаве продолжали плыть лодки и даже паромы. Плыли наши, плыли и враги. Порой лодки сближались, и прямо на воде завязывались схватки.

Надя и Рита, а потом и присоединившийся к ним Лавров залегли на берегу и били по подплывавшим фашистам. Делали они это спокойно, обстоятельно. Вот на середине реки показался плот. Надя Чурикова посчитала: на нем одиннадцать гитлеровцев. Десять присели с оружием наизготовку, а одиннадцатый правит веслом. Оно у него в качестве руля. Выбрав момент, когда он вытащил его, чтобы подгрести с другой стороны, Надя выстрелила. «Кормчий» свалился в воду, за ним последовало и весло. Течение понесло неуправляемый плот в открытое море. Один из гитлеровцев попытался добраться до берега вплавь. Да где там! Это же Даугава, да еще в устье! И вода ледяная. Поначалу голова его темнела на воде. Потом скрылась. Скрылся в туманной дымке и плот.

А снайпера уже искали новые цели. Их пули решетили лодки, снимали рулевых.

Тем временем группа майора Воронкова миновала огневые точки противника и стала заходить им в тыл. По команде замполита солдаты забросали гранатами пулеметные гнезда и, уничтожив расчеты, сами залегли за трофейные пулеметы. Подпустив поближе гитлеровцев, теснимых капитаном Портоном, они открыли по ним огонь. Трупы врагов точно обозначили рубеж, до которого они дошли. Лишь небольшим группкам удалось вырваться из-под молота и наковальни. Прикрываясь насыпями, песчаными косами, они стали отходить в район Болдерая. В одном месте их перехватил взвод младшего лейтенанта И. Масляка. Завязалась рукопашная схватка. В ход пошли приклады, малые саперные лопаты, ножи.

К мосту через Булльупе прорвались немногие из фашистов. Большинство оставшихся в живых через поселок и лес отошли к Ритабулли, а затем и к Вакарбулли.

С наступлением темноты бой приутих. Промокшие, до предела измученные собирались снайпера к штабу полка. Таков был у них порядок: к концу дня, если не поставлена задача на ночь, явись к штабу полка (разыскать его не так уж сложно).

Когда подошел Лавров, около полуобвалившейся землянки уже сидели Чуринова и Кулдзиня. Вадим обратил внимание, что медаль «За отвагу» у Нади покорежена и даже краешек выщерблен.

— Это где же ее так? — показав на медаль, спросил сержант.

— Там, на берегу, — устало ответила Надя. — Осколок ударил. Если б не она, вряд ли я сейчас разговаривала бы с вами. Прикрыла меня.

— Говорят, если в бою попортилась награда, то ее можно заменить, — проговорила Рита.

— Нет уж, эту медаль, — Надя приподняла ее за выщербленный краешек, — я буду вечно хранить. Это истинно солдатская медаль.

Еле передвигая ноги, подошла Дина Абрамова. Лавров, Кулдзиня и Чуринова уже знали о гибели Лиды, знали, что с трудом выплыла и Дина. Поэтому девушки поспешили к ней на помощь. Помогли снять вещмешок, скатку. Дина присела на бревно.

— У тебя, наверное, до сих пор ноги мокрые? — спросила Рита. И, не дожидаясь ответа, развязала свой вещмешок, достала оттуда пару чулок, сделанных из обмоток. — На, теплые, сухие.

Абрамова положила их себе на колени, подперла голову руками и тихо, как бы про себя, сказала:

— Только красное пятно на воде осталось… Потом и оно расплылось… Ни разу не вынырнула, не показалась…

Лавров ушел в землянку. Надо было подготовить ее к ночлегу. Посвечивая фонариком, осмотрел все, проверил. Нашел ящик с автоматными патронами да несколько огарков стеариновых свечей. Перерыл лапник, сено. Мин и гранат нет, спать можно. Приладил плащ-палатку вместо двери. Вышел. Девушки собрались уже все. Живыми, здоровыми вернулись из первого батальона Света, Аня, Наташа и Марина. Стояли молча. Ясно, почему…

— Вот что, дорогие, — обратился к ним Лавров, — выстреленная пуля назад не возвращается. И сколько бы мы ни горевали о Лиде, назад ее не вернем! А завтра бой. И кто знает, какой он будет, что ждет каждого из нас…

— Кому-то повезет вначале, а кому-то — в конце, — проговорила Наташа.

— Вот именно! — подхватил Вадим. — Поэтому прошу вас всех в землянку. Надо привести себя в порядок, высушиться, почистить винтовки. Кстати, я там нашел свечи, а спичек у меня нет. Может, у кого есть?

— Я схожу сейчас к разведчикам, — откликнулась Света. — Тут недалеко видела Муравьева. У них должны быть.

— Ну вот и хорошо. А я пойду патроны получу. Остальные марш в землянку. Вот фонарик. Огарки свечей лежат в углу на ящике.

Но получить патроны не удалось: их еще не доставили. Обещали, что к утру будут. Вернулся сержант ни с чем. Девушки уже успели расположиться. В углу тускло горела свеча. Света и Наташа лежа жевали сухари. Надя и Рита ели хлеб с салом. Марина и Аня чистили винтовки. Дина сухой тряпкой протирала внутри сапоги. Все делалось молча. Вадим окинул всех взглядом и, ни слова не говоря, прошел в угол, поближе к огню.

Неожиданно плащ-палатка, прикрывавшая вход, поднялась и со словами «Разрешите войти?» в землянку, обо что-то споткнувшись, ввалился старшина Болдырев.

— Я буквально на несколько минут! — выпалил он. — Должен сообщить вам радостную весть: сегодня столица нашей Родины Москва салютует доблестным воинам, и нам в том числе, освободившим столицу Советской Латвии Ригу. За отличие в боях наш полк награжден орденом Красного Знамени. Каждому из нас Верховный Главнокомандующий Маршал Советского Союза товарищ Сталин объявил благодарность.

— За такую новость надо расцеловать Алешу, — предложила Света. — Кому поручить это? — И сама же решила: — Есть две кандидатуры — Наташа и Рита. Но Наташа должна взять самоотвод: она эту процедуру может сделать позже, без свидетелей. Остается Рита. Пожалуйста, Риточка, за освобождение родного города, за орден, за благодарность.

Рита поднялась со своего места, поправила волосы и подошла к старшине. Тот стоял, улыбаясь. Она взяла его за ухо, наклонила к себе и крепко поцеловала в губы. Девчата захлопали в ладоши. Алексей мельком взглянул на Наташу: как среагировала? Ничего, улыбается.

— Есть у меня и еще одна информация, — сказал он. — Не такая важная, как первая, но и небезынтересная. Взятый в плен солдат 12-й роты 17-го полка 31-й немецкой дивизии Фриц Ленский заявил на допросе, что их дивизия, переброшенная из Германии в Прибалтику, через какой-нибудь месяц перестала существовать как боевая единица. Вот что сообщило об этом Совинформбюро. — Алексей извлек из кармана газету, развернул ее и стал читать: — «Особенно тяжелые удары, — подтвердил пленный, — обрушились на нас у реки Гауя. Мы отступали довольно быстро, но русские все же опередили нас. Мы попали в полуокружение. Началась безумная паника. Под угрозой окружения артиллерийский полк и другие разбитые части дивизии бросили всю материальную часть и боеприпасы. Командование пыталось организовать оборону на другом берегу, но русские нанесли внезапный удар ночью. Нам нечем и некогда было обороняться…» — Старшина обвел всех довольным взглядом и добавил: — Вот так оценил враг наши действия. Действия всех, в том числе и снайперов. Ваша заслуга здесь особая. Это подчеркивал и командир дивизии. Думаю, что достойно будете отмечены и за форсирование Даугавы.