Владимир Соколов - Родиной призванные

Бессильные что-либо выведать, гитлеровцы тем не менее развернули свои батальоны. Бой закипел по всему фронту обороны. Лес затянуло дымом и пылью, небо посерело. Трудно было разобрать, где гитлеровцы, а где партизаны.

Неожиданно совсем близко ударили пушки. Каратели уже видели лагерь и, безумно крича, рвались к нему. Среди оставшихся в лагере произошло замешательство. Партизанки старались угнать обоз с ранеными. Один из возчиков, восемнадцатилетний Романов, бросил свою подводу, на которой лежал безногий разведчик Курбатов. Но не успел Романов сделать и нескольких шагов, как услышал грозный окрик комбрига:

— Назад! Ни с места!..

— Приготовить гранаты, автоматы… Встретим гадов! — с трудом сдерживая волнение, кричал Ханин.

Партизаны заняли круговую оборону. Каратели усилили огонь. Они бежали, ползли, выскакивали группами из заснеженного леса, остервенело и зловеще ревели сотнями глоток.

«А ведь мы можем не удержать лагерь», — подумал Данченков.

Свистели пули, задевая ветки, впиваясь в стволы деревьев. Выскакивая из черного дыма и разметанного снега, бежали каратели, падали и снова бежали. А навстречу им неслись партизаны с автоматами и ручными пулеметами.

«Хорошо бьют», — улыбнулся комбриг. Он понял: это ударила группа разведчиков из роты Ханина. Гитлеровцы, огрызаясь, отступали.

Данченков поспешил к лагерю. Пушки били по отступающим.

— Кончай!.. — приказал Данченков. — А то своих… Ни черта не видно.

На левом фланге сражались две роты под командованием комиссара. Бой постепенно утихал. Значит, Гайдуков к лагерю не прорвался, повел партизан в лес. Данченков тяжело опустился на пустой снарядный ящик.

Карателям удалось отколоть от бригады около двухсот человек во главе с комиссаром. Лагерь в бочаровском лесу с основными силами партизан, с подводами раненых, женщин и детей оказался в окружении озверевшего врага.

К вечеру, когда утих бой и фашисты окопались, рассчитывая напасть рано утром, Данченков решил прорываться через железную дорогу возле деревушки Задни. Однако разведка доложила: вдоль железнодорожного полотна — солдаты. Миновать их с обозом и ранеными невозможно. Но и оставаться в окруженном лесу после тяжелого боя, продолжавшегося много часов, нельзя. Данченков приказал сомкнуть роты близ лагеря. На передовой остались разведчики и несколько групп засады.

Там, где укрылись гитлеровцы, зеленая полоса ракеты прочертила морозный воздух, ушла высоко в почерневшее вечернее небо. Через несколько секунд завыли снаряды. Каратели предприняли новую атаку.

— В лагере никого не осталось? — взволнованно спросил Данченков у начштаба.

— Всех вывели! — успокоил его Антонов.

Немецкие пушки стреляли все реже и реже. Уже слышались голоса командиров, ведущих перекличку. Среди раненых оказались обмороженные. Данченков обошел роты, подбадривая бойцов, хотя сам едва держался на ногах. Была дана команда на отдых. К полуночи один из разведчиков доложил, что недалеко от лагеря немецкая колонна проложила след в сторону Малиновского леса. Данченков собрал командиров:

— Надо прорываться. Другого выхода нет.

— А потом что? — простуженным голосом спросил Антонов.

— Проторенной дорогой быстро достигнем Малиновского леса. Встретим роты Гайдукова. Наверняка встретим! — твердо сказал комбриг. — Если выйдем на проложенную фрицами дорогу, то запутаем следы. А теперь проверьте обозы, заберите продовольствие, раненых.

…В полночь партизаны пошли на прорыв. Нескольких секунд хватило, чтобы уложить немецкие дозоры. Шедшие впереди автоматчики смяли одну из рот карателей.

Гитлеровцы, решив, что партизаны начали бой основными силами, с криком и ревом устремились к лагерю. Все вокруг было объято огнем и дымом.

В сторону врага лишь изредка летели мины. Но вот из-за деревьев навстречу Данченкову метнулась тень. Комбриг мгновенно вскинул автомат:

— Смирнов! Жив?

— Жив и невредим! — отозвался командир роты, оставшейся в лагере.

Колонна партизан под покровом ночной темноты быстро двигалась к Малиновскому лесу. Противник их не преследовал — потерял из виду, запутавшись на лесных дорогах.

Отряд комиссара после пяти дней боев достиг Малиновского леса. Гайдукову благодаря хитрому маневру удалось не только сохранить две роты, но и причинить фашистам большой урон.

Спустя несколько дней сещенские подпольщики сообщили: гитлеровцы в февральских боях с бригадой Данченкова потеряли только убитыми около пятисот человек. Сколько ранено — они не знали. Убитых же свозили в Сещу, а потом отправляли в Рославль, там их сжигали, урны с прахом посылали родным в Германию. Так бесславно закончилась зимняя операция оккупантов по уничтожению Первой Клетнянской бригады.

Трегубов со станции бежал домой. Было еще светло.

Кажется, никто не гнался за ним, не обращали на него внимания и немецкие посты. Вдали показались Рековичи. Трегубов перевел дух, присел отдохнуть на оголенной февральским солнцем кочке и снова пустился трусцой. Дорога круто сворачивала к неширокой речушке. Трегубов уже вступил на хлипкий бревенчатый мостик, наспех сколоченный немцами, как вдруг словно из-под земли вырос человек в белом халате.

— Стой! — скомандовал он. — Назад! Ты здешний? — продолжая осматривать его, спросил постовой.

Трегубов заметил на груди незнакомца автомат. «Партизан», — сообразил он.

— Тутошний, — ответил, придавая голосу шутливую интонацию.

— Отвечай точно: фамилия, где живешь?

— Трегубов… — Он запнулся, посмотрел на незнакомца и, словно угадав его мысль, спросил: — Вы мне не верите? Здешний я… Трегубов. Может, знаете? Собираюсь к вам, да вот, думаю, загляну домой.

Трегубов вздохнул и умолк. Нелегко после встречи с агентом СД вступать в разговоры с партизанами. Он успокаивал себя: «Только бы добраться до хаты, а там видно будет».

— Дуй, парень, вон той дорогой к большаку. В другой раз к бабе притулишься. А у меня тут дело есть. Беги, да помалкивай. Понял?

«Партизаны… Партизаны Мальцева!.. — шептал Трегубов. Он остановился, прислушиваясь к бою. — На „ура“ пошли… О, господи! Жена, небось, ждет меня. А я тут, как заяц, бегаю».

Станция и село Рековичи, куда шел Трегубов, представляли собой очень выгодный стратегический пункт для гитлеровцев: улицы, укрепленные дзотами и блиндажами, давали возможность охранять участок железной дороги между Жуковкой и Дубровкой. Село, расположенное на пригорке, было удобно для гитлеровцев тем, что отсюда хорошо просматривались левый берег Десны и вся речная пойма.

Партизаны Рогнединской бригады под командованием Мураля и Мальцева решили разгромить этот опорный пункт врага. Дубровские подпольщики при участии Жарикова, нередко бывавшего на станции со своими ремонтниками, заранее составили подробный план расположения всех огневых точек гарнизона. И вот в ночь на 19 февраля партизанская бригада окружила Рековичи. Внезапность нападения, плотный автоматный и пулеметный огонь решили исход боя. Очень немногим гитлеровцам удалось спастись бегством в Олсуфьево. В ту же ночь были уничтожены фашистские гарнизоны в Немеричах и Бутчино. Немцы и здесь понесли заметные потери.