Огненные фарватеры

20 августа в шестом часу вечера пять бронекатеров снова пошли к устью реки Тосны. Опять по главному фарватеру, под восточный берег «опухоли», которой вздувается Нева у Ивановских порогов. Под огонь орудий и пулеметов врага, его автоматов и винтовок. За нами шли «каэмки» и ЗИСы. Над нами кружили «мессершмитты», и катера стреляли по самолетам из пулеметов ДШК. Но «мессеры» держались на высоте, не уходили из района, и по радио были слышны голоса немецких летчиков: они корректировали огонь своих орудий по нашим кораблям.

Быть может, мы и сами могли бы дотянуться своими башнями до этих пушек, подавить их. Но наших самолетов не было, и никто не дал нам в этот ясный день целеуказания. Поэтому орудия бронекатеров стреляли по огневым точкам, расположенным у самого берега или вблизи от него. Вокруг наших катеров, прикрытых ими же самими выставленной дымзавесой, буквально кипела вода. Корабли шли сквозь грохот стрельбы и разрывов, сквозь дым и гарь, вздрагивали, как живые, получая удары сталью по стали. В один из моментов мне вдруг показалось, что я куда-то проваливаюсь. Перед глазами повисла черная завеса. Не знаю, через сколько времени я очнулся. Надо мною, лежащим на палубе в рубке бронекатера, склонился старший лейтенант Потужный.

— Контузило вас, товарищ комдив, — сказал Саша. — И я принял решение вывезти вас из-под огня.

— Отставить! — Мне показалось, что я крикнул, а Потужный спросил:

— Что вы говорите, товарищ комдив?

— Говорю, отставить. Разворачивайся и догоняй корабли. И помоги подняться. — Теперь мой голос, я это понимал, звучал увереннее.

Потужный ответил «есть» и дал команду рулевому.

Мы возвратились, лишь выполнив боевой приказ. На отходе «мессеры», те самые, которые корректировали огонь своих орудий, пошли на нас в атаку. Врагу не удалось уничтожить ни одного бронекатера, но убитые и раненые были на каждом.

Идти в госпиталь я отказался.

ЗИСы и наши «каэмки» шли за бронекатерами — через огонь и дым, через гейзеры разрывов снарядов и бомб. Как рассказывали потом, Федоров сидел рядом со старшиной катера ЗИС.

— Еще немного, и мы у берега, в мертвой зоне, — сказал он и встал, повернувшись лицом к бойцам. — Приготовиться! — Поднял руку и… упал навзничь.

Кто-то подскочил к Федорову — из-под пробитой пулей каски стекала струйка крови…

— Комиссара убило! — крикнул боец так громко, что казалось, перекричал он все шумы и грохот боя. — За комиссара Федорова, в атаку, вперед!

Страшен был удар балтийских моряков и красноармейцев десанта. Враг не выдержал, отступил…

Он любил жизнь, шахтер и простой рабочий, моряк и коммунист военком Александр Николаевич Федоров. Любил свою землю. Он никогда не думал о смерти и боялся лишь одного — стать калекой и выйти из великой битвы до срока, остаться пассивным наблюдателем… Он погиб в бою, и память о нем осталась в наших сердцах — сердцах его подчиненных, сослуживцев и товарищей — память о человеке мужественном и бесстрашном, верном сыне своей Родины и партии, которым он отдал всего себя, до конца, до последней секунды жизни в последнем для него бою.

Похоронили Александра Николаевича Федорова в братской могиле на левом берегу Невы, у Кривого колена. Собравшиеся у могилы моряки и десантники не сумели сдержать слез — они поклялись отомстить и клятву эту исполнили!

Курсы младших лейтенантов при Высшем военно-морском училище имени Фрунзе закончены. Нам присвоены звания, выданы форма, документы и предписания — мне и моему другу Анатолию Александровичу на Ладогу, на западный ее берег, в Осиновец.

Прибыли, представились дежурному. Нас покормили, а потом повели к небольшому деревянному домику, каких в Осиновце было большинство.

— Командир ОХРа капитан-лейтенант Сочинин — человек строгих правил! — сказал нам возле дверей дежурный.

На сердце холодок, но делать нечего — постучался и шагнул первым, Толя за мной. Доложили как положено.

— Садитесь, лейтенанты, — сказал Сочинин, улыбнулся, осмотрел нас с ног до головы и уточнил: — Младшие.

Беседовали мы долго.

— Ну раз ты, Керимов, не просто краткосрочные курсы, но еще и Бакинский морской техникум закончил и стаж плавания имеешь, быть тебе у нас командиром группы сторожевых катеров.

Назначение на столь высокую должность удивило меня крайне. Но через несколько секунд пришлось удивиться еще более: сторожевые катера оказались «каемками», официально — КМ — «катера морские», водоизмещение каковых едва достигало 10 тонн!

Моя группа состояла из восьми единиц. Обычно «каэмки» используются как катера-тральщики. У нас тралов не имелось: каждый катер был вооружен спаренным пулеметом ДШК и штатной дымаппаратурой. Главной задачей катеров являлась охрана конвоев и одиночных кораблей на переходах от Осиновца до Кобоны и обратно. По «трассе», как было принято говорить.

Разные корабли ходили по трассе — канлодки и буксиры, тащившие баржи, небольшие транспорты. Но главное — тендеры. Тендер представлял из себя стальную коробку с острыми углами «обводов» и плоским дном, имел три отсека — трюм для грузов, моторный и кубрик на три человека.

Тендеры шли пятиузловым ходом, все время по трассе, под обстрелом и бомбежкой, в штиль и шторм. Наши «каэмки» рядом — прикрыть огнем от самолетов, дымзавесой от обстрела с берега… Так было каждый день: помешать тендерам выйти на трассу мог только особо сильный шторм, но не противник! Конечно, прикрывали мы не только тендеры — не зря же группа наших «каэмок» звалась «группой сторожевых катеров»!

Однажды случилась беда: потерялся «Тендер-81». Пришли мы в Кобону и узнали об этом. Надо ли говорить, как все мы и переживали, и недоумевали: немцы не стреляли, не бомбили, а корабля нет. Ночь не спали, — там боевые товарищи, там ленинградцы, которых вывезли из блокадного города. На другое утро тендер обнаружили… Не утонул, уже легче! Но где обнаружили — у Кошкинского фарватера, на отмели, у самого Шлиссельбурга и метрах в 150 от берега, занятого врагом!

Вызвал меня капитан-лейтенант Сочинин.

— Все знаешь о восемьдесят первом?

— Так точно, — отвечаю.

— Задача — точно определить его местонахождение. Спасать надо!..

Этим утром Ладога была предельно спокойна. Туман висел над водой, над берегом. На синее небо медленно взбиралось солнце. Идти в разведку решил на десантном катере ЗИС, — «каэмка» здесь не годилась, осадка велика. К тому же на ЗИСе команды всего два человека. Я взял моториста, пошли… От крепости, над которой реял наш флаг, мы увидали тендер, он стоял невдалеке. Быстро определил свои координаты и от них точку, где тендер сидел на мели: без установления точного места нечего было приниматься за спасение! Через два часа я был на докладе у Сочинина.