Огненные фарватеры

— Да, брат… Обстановочка, я извиняюсь, — дал волю своим эмоциям Александр Андреевич. — Видишь, какие тут глубины?

Я высказался, что глубины действительно никуда не годные. И не глубины вовсе, а сплошные мели.

— Потому-то он там и сидит, — ответил Сочинин. — Но нам все равно надо туда пройти и спасти!..

В конце концов выход был найден и решение принято. Спасать тендер ушли катер ЗИС, два малых мотобота и для огневой поддержки катер МО… И снова от Осиновца по трассе, привычным маршрутом. Надо бы побыстрее, да у мотоботов ход такой же, как у тендеров, пять узлов. А туман ждать не станет, поднимается над водой. Еще, не дай бог, ветерок — тогда на виду у немцев нам тендер никак с мели не снять…

И вот мы на ЗИСе «самым малым» подгребаем к тендеру. Уже метров 30 осталось, смотрим: на палубу откуда-то снизу сперва один, потом второй и третий человек выскакивают. И в нашу сторону пулемет «максим» разворачивают, уже затвор взводят.

— Стойте, черти! — крикнул я в мегафон. — Свои мы! Вас спасать идем!..

Ткнулись мы носом в тендер, подали старшине трос, помогли закрепить. И от тендера — к мотоботам. Только успели отдать на мотобот второй конец этого длинного троса, туман растворился, и берег стал буквально рядом с «Тендером-81» — отмель, а за ней сразу песочек и камни отлого поднимаются от воды к мыску.

Не знаю, что там фашисты думали, на нас глядя. Скорее всего, что мы десант собираемся высаживать. Пока они соображали, что к чему, мы сняли тендер с мели. Когда немцы опомнились, началось страшное. Из всех видов оружия обрушились на нас фашисты. Наш МО из своих сорокапяток, пулеметов ДШК отвечает (с мотоботов, с ЗИСа, с тендера «максимами» его поддерживают), а сам все дальше и дальше уходит от берега. Вскоре вышли на трассу и облегченно вздохнули: тендер спасен.

Жили мы прямо на катерах-«каэмках»: в носовом кубрике четыре койки и в кают-компании два дивана, а еще столько же откидных коек. Тесновато. Сыровато. То жарко, то холодно. Но удобно: обмундирование всегда при нас, какую бы форму одежды ни объявили. Короче говоря, всегда мы на месте, всегда готовы к тому, чтобы завести моторы и уйти на трассу.

В первый день осени штормило. Для Ладоги это страшно — крутая и короткая волна качает корабли и выматывает экипажи. Но мы стояли в Осиновце, выхода не предполагалось, и шестнадцать примусов — по два на катер — дружно гудели на деревянном причале, и из шестнадцати кастрюль в небо, синее и чистое при этом шквалистом ветре, валил пар — готовился обед. И вдруг все кругом загудело — паровозы, пароходы. Я выскочил из кают-компании, где «подбивал» кое-какие записи в документах, и первым делом посмотрел на пост СНиС — службы наблюдения и связи: на его рее трепетали по ветру два белых прямоугольных флага с синим прямоугольником посередине.

— Воздушная тревога! — надрывались громкоговорители.

Второй мой взгляд обратился к трассе — туда с полчаса назад ушел сторожевой корабль «Пурга» — флагман Ладоги. И на «Пургу» сейчас шли «юнкерсы», шли с разных сторон — это называлось «звездный налет». И ни одного нашего самолета в небе!

— Керимов! — На пирсе стоял запыхавшийся капитан-лейтенант Сочинив. — Заводи моторы и поспешай к «Пурге»!

Группа шла самым полным ходом. Я стоял на мостике головной «каэмки» и не отрываясь смотрел на трассу. «Юнкерсы» продолжали пикировать, «Пурга» — отбиваться. Пулеметные трассы перекрещивались — те, что шли с неба, и те, что с воды. А до сторожевика было еще так далеко, и так мал ход наших катеров…

Командир катера, сигнальщик смотрят на меня с укоризной. Но что я могу им сказать, что ответить?.. Сердце дрогнуло еще раз, когда я скорее понял, чем увидел: бомбы попали в корму «Пурги», и корма сразу стала оседать… Но пушки и пулеметы не прекращали огня, и Военно-морской флаг развевался над кораблем. До конца!

Вражеские самолеты ушли. На нас они не обратили никакого внимания, и мы продолжали свой путь по трассе. Но уже на помощь не кораблю, а его экипажу. Холодная волна гнала по Ладоге обломки дерева, аварийные щиты и брусы, пятна мазута.

Надежда найти людей была призрачной, но мы верили — найдем и поможем. Мы думали о своих боевых товарищах, которые видят наши катера и в них не только свое спасение, но и возможность вернуться в строй и отомстить. За свой корабль, за своих товарищей.

Нам удалось подобрать из воды человек 50, и в их числе командира сторожевого корабля «Пурга» капитана 3-го ранга Горового…

Начало сентября, но погода летняя — теплая, солнечная. Мы снова идем с конвоем на Лавенсари, ведем на буксире баржу с боезапасом: дело наше такое, ведь мы морские рабочие войны… Идем, как обычно, — необычно другое: весь путь проходим тихо и спокойно, без всяких осложнений и приключений. На рассвете ТЩ-58 прибыл в бухту, мы выбрали буксирный трос и поставили баржу к пирсу, под разгрузку, а сами на рейд, в дрейф.

Позавтракали. Дежурный объявил приборку, и все разошлись по своим местам. Только принялись — тревога: налет самолетов. Нас он не задел. Отбой — и снова приборка. И опять с ней ничего не получилось: я как раз на верхней палубе был, когда на рейдовом посту подняли сигнал «воздушный» и «иже», то есть самолеты и боевая тревога, и тут же загромыхали пушки и пулеметы. Досталось нашему ТЩ-58 здорово: во всех налетах, кроме первого, пришлось отбиваться крепко… Потом был перерыв. Поели, даже смогли немного отдохнуть после бессонной ночи. Но в 14 часов снова тревога. Со стороны солнца шли пикировщики. Один из них явно в пашу сторону… Мы, аварийная партия, на своем месте на левом шкафуте, в готовности. И отсюда отлично видим, что самолет этот действительно направляется в пашу сторону и по нему пушки и ДШК стараются. И командир тоже: тральщик со «стопа» бросил на «вперед, самый полный». Рванулся корабль вперед — и тут же поворот: это рулевой старшина 1-й статьи Григорий Давиденко по приказанию командира положил руль право на борт, корабль пошел в сторону, и бомбы мимо.

Вздохнули: обошлось. Но радоваться было рано. «Юнкерс» тоже развернулся вправо, описал дугу и открыл бомбовый люк. Высота его полета была невелика, мы увидали этот его маневр, разглядели и то, как из этого самого люка бомбы посыпались, штук двадцать их было. Одни попадали в воду с правого борта, другие с левого, по носу и по корме. Корабль вздрогнул. И тут же из-под неплотно задраенных дверей машинного отделения повалил белый пар.

— Аварийной партии в машинное отделение! — приказал командир.

Отдраили дверь и — назад: в лицо ударило жгучим сырым жаром, в машине мы ничего разглядеть не смогли и не успели.