Николай Асанов - Генерал Мусаев

Через полчаса Суслов снова увидел излучину Днестра. Здесь предстояло вторично пересечь линию фронта, чтобы выйти на освобожденную территорию. Капитан перегнулся через борт, разглядывая очертания Липовца. Он и себе не признался бы в том, что летал этим опасным маршрутом только для того, чтобы увидеть город, в котором оставил надежду и радость души.

Солнце уже взошло. Но улицы городка были закрыты тенью домов и казались провалами. Не дымили трубы над освещенными солнцем крышами. Отсюда, сверху, городок казался мертвым, как были мертвы надежды Суслова, питаемые только напряжением воли. А может быть, все-таки она, самая близкая женщина, с нежным лицом, ясными, задумчивыми глазами, еще жива? Может, она с надеждой прислушивается к рокоту советского самолета, видит сейчас красные звезды на его крыльях, как видит близких во сне, как ощущает приближение счастья?..

Снова появились дымки разрывов. Их звука Суслов не слышал за рокотом мотора, и они выглядели мирными, безопасными, как соседствующие с ним легкие белые облачка весеннего неба. Летчик начал пикировать вниз, оставляя позади мертвый городок, реку, дым орудийной стрельбы бессонного фронта. Он вел самолет навстречу земле, где их давно уже ждали. Быстро и мимолетно было видение мертвого городка, но Суслов не, жалел об этом: слишком страшно было смотреть туда, где третий год томилась его любимая.

Самолет коснулся земли и запрыгал по кочковатому полю. Навстречу бежали солдаты. Летчик подрулил прямо под окна какой-то хаты. А Суслов все сидел в задумчивости.

В Маяках капитан застал штаб Городанова. Где-то здесь, поблизости, располагались части танкового корпуса.

За ночь гитлеровцы подбросили к фронту крупные подкрепления. Пленные показали, что Ауфштейн ввел в действие часть своего резерва: батальоны, стоявшие до того на западной стороне реки.

По всему фронту, от Липовца до Маяков, шли сильные бои. Дивизия Скворцова несколько отошла. От занимаемых ею теперь позиций до Днестра было около сорока километров. На этой узости и развертывалась сейчас операция. Скворцов делал вид, что стремится к реке, Ауфштейн наращивал резервы и вводил их в бой. А неподалеку, в степи, группировались для прорыва советские дивизии. Ни одна из свежих дивизий, которые командующий фронтом подбросил Мусаеву, не несла даже караульной службы на передовой: в штабе Ауфштейна о них ничего не знали.

Командующий немецко-фашистской армией был пока уверен, что бои идут лишь с одной целью — оттеснить его за Днестр, прорваться к Краснополю, где стояли еще не тронутые резервы, где находился штаб, куда подходила железнодорожная колея, позволявшая в любую минуту подтянуть резервы.

Так он и писал в последнем захваченном танкистами приказе, который Городанов передал Суслову:

«Русские, оторвавшиеся от железной дороги, нам более не опасны…»

Суслов вручил Городанову письмо Мусаева, коротко доложил о том, что видел, пролетая над фронтовой линией, сообщил, что вылетает в Леваду, где надеется застать командующего соседней армией Владыкина. Городанов набросал ответ Мусаеву, пожелал капитану счастливого пути и посоветовал на этот раз лететь над расположением своих войск. Суслов напомнил было, что две стороны треугольника в сумме длиннее третьей, но Городанов сказал:

— Имейте в виду, немцы на левом берегу Днестра стали очень нервными — охотятся за каждым самолетом! Вчера во время бомбежки переправы они сбили восемь наших самолетов. А эта переправа, как вы знаете, не такая уж важная…

Суслов попрощался с генералом и медленно пошел по улице села. Надо было обдумать все, что он видел во время полета, чтобы потом доложить командующему, который любит — это уже уяснил Суслов, — чтобы офицеры связи имели собственное мнение и не полагались только на донесения.

Капитан шел по селу, присматриваясь к странному виду домов: создавалось впечатление, будто село совсем недавно подвергалось ожесточенной бомбежке, а потом срочно почистилось, чтобы приобрести снова прежний вид. Только миновав две-три хаты, Суслов понял, в чем дело. Ночью в село вошли танки. Многие из них разместились в клунях и сараях. Танки с ходу проламывали стенки, входили под крыши и оставались там на постое. После этого танкисты заделали проломы, даже улицы подмели. Танки были и в садах, и в ометах кукурузной соломы, и в пересекавших село балках… Все машины так искусно замаскированы, что с воздуха их невозможно было обнаружить. Даже следы гусениц были тщательно затерты…

Теперь Суслов летел на юго-восток, огибая второй выступ вражеской линии обороны, образовавшийся на стыке армий Мусаева и Владыкина. Здесь немецкие войска держались за речку Суж. Речка была укреплена ими еще до начала весеннего наступления советских войск. На всем ее протяжении фашистские части сдерживали наступление армии Владыкина. Они могли рапортовать, будто война здесь приобрела вполне определенный позиционный характер. Но Суслов со своего тихоходного самолета, идущего на бреющем полете над степью, отчетливо видел перемены, происходившие в тылу советских войск.

Он видел отдыхающих в балках конников, видел перелески, где укрывались сотни автомашин, видел колонны пехотинцев, двигавшихся по дорогам, а лучше сказать, по бездорожью: в одном случае вдоль русла полноводной степной речушки, в другом — по оставленной немцами рокадной дороге, в третьем — по проселку, соединявшему когда-то два больших села, от которых остались только черные проплешины на начавшей зеленеть земле.

От Колосужа, где продолжалась ленивая перестрелка после только что отбитой нашими войсками вражеской атаки, самолет повернул строго на юг.

На ограниченной речкой Суж линии фронта было спокойно. На второй линии наши бойцы отрывали окопы. Даже сверху было видно, что работали они без вдохновения, медленно, будто знали, что ненадолго задержатся на этом рубеже.

Снова блеснул Днестр, еще более широкий и полноводный в этих местах, залитый солнцем и сам желто-золотой, кривой, как турецкая сабля. Самолет пошел вниз. На минуту стали видны огромные стаи птиц возле кромки плавней. Когда смолк мотор, послышался крик лебедя, гусиный гогот, в лицо пахнуло влагой. Суслов вылез на крыло самолета, потом спрыгнул на землю, навстречу штабному офицеру, уже ожидавшему его.

Ночью армия Владыкина форсировала Днестр и теперь теснила немцев к югу, чтобы обезопасить свои переправы от огня вражеской артиллерии. На этом участке против армии Владыкина сражались части союзников Гитлера, и только после прорыва русских немцы начали подбрасывать свои резервы на помощь войскам союзников. Но по-видимому, этот отвлекающий удар не испугал Ауфштейна, так как резервы, судя по донесениям разведки и показаниям пленных, поступали сюда в ограниченном количестве.