Григорий Полянкер - Старый Сантос и его потомки

Нехама еще громче рассмеялась:

— Кто стесняется, твой Симон? Да! Судя по тому, как он вчера вечером на выгоне учил мою Руту кататься на велосипеде, я убедилась, что он не так уж стесняется, как тебе кажется… — Она взглянула на часы и встрепенулась: — Боже мой, вот заболтались! Уже так поздно, а у Кузьмы нас давно ждут. Гедалья, а ну-ка быстрее! Не крутись перед зеркалом. Хватит прихорашиваться, ты и так понравишься! А ты, Менаша, поправь-ка свой мундир, китель и галифе — и пойдем быстрее. Жаль, что ты не при шпорах и без кокарды… Все бабы влюбились бы в тебя. Пошли, пошли, нас уже там ждут!

Полная луна щедро озарила извилистую тропу, что взбегала на крутой холм, примыкающий к саду Кузьмы Матяша. Сантос нес на плечах плетеную корзину с виноградом и большую сулею вина, которые могли украсить любой богатый стол.

Гедалья Сантос никогда не шел в гости с пустыми руками, тем более к пасечнику Кузьме Матяшу. А тут еще приехал к нему такой дорогой гость. Леся уже получила диплом учительницы и будет преподавать физику и математику.

Кузьма Матяш и его жена Ксения долго ждали Лесю, беспокоились, особенно мать: а вдруг отправят Лесю за тридевять земель от Лукашивки? Все же единственная дочь. И если Гедалья не ошибается, то этот вопрос, кажется, больше всего беспокоил его сына Самуила, который втайне был влюблен в Лесю, пожалуй, еще со школьной скамьи. Вдруг бы отправили Лесю на работу куда-нибудь далеко, сын бросил бы все и помчался за пей. Осиротел бы не только дом Сантоса, но и маленькая электростанция, где Самуил работает механиком, и кинобудка, где он крутит два раза в педелю кино… Пришлось бы кто знает на какой срок расстаться с сыном.

Из сада, где утопал в густой зелени просторный дом Кузьмы Матяша, доносились звуки гитары, песен и задорный смех. Нехама сердито взглянула на мужа:

— С тобой только в гости ходить! На печи с тобой сидеть! Вечно мы опаздываем, прямо неудобно. Народ уже собрался, только его благородия реб Сантоса надо ждать.

— Глупая, — успокаивал ее муж, — без тебя никакое торжество не начинается!.. Это просто так поют и смеются, аппетита ради… И зачем зря беспокоиться? Если и опоздаем, беда невелика. Виноград и вино у нас есть? Есть! Присядем где-нибудь на травке и сами отпразднуем торжество. Не пропадем!..

— Слышите? — вмешался бондарь Менаша, который всю дорогу шагал молчаливый и мрачный, видно, после разговора с Нехамой. — Слышите, какой там шум? Видно, много гостей…

— А почему же нет? У него очень хорошая дочь. Дай бог нам такое счастье!

— Но мне кажется, что прав тот мудрец, который говорил: меньше гостей — больше угощений!

— Что ты беспокоишься, на твою долю хватит! — усмехнулась Нехама. — Если мало будет, Кузьма выкатит из погреба бочонок меду. Его пчелы, слава богу, в этом сезоне потрудились на славу! Хорошо «обчистили» нашу гречку…

— А если окажется мало вина и закусок, — вставил Гедалья Сантос, — тоже не беда! Кузьма сделает то, что я когда-то сделал, когда пришло больше гостей, чем пригласили: сбегает в кооперацию…

Запоздалых гостей встретили радостно. Их ждали и не садились за стол. Данило Савчук, который сидел у окна, аккомпанируя себе на гитаре, пел приятным баритоном, отставил в сторонку инструмент и пожурил опоздавших:

— Ну и ну! Из-за вас мы тут чуть не сгорели от жажды! Вино на столе из-за вас уже скисло!..

— Ничего, Данило! — успокаивал его Гедалья. — У меня про запас есть целая сулея доброго старого вина. Оно не киснет!.. И вообще, если вино киснет, запомни навсегда, это не вино, а квас…

Леся и Самуил что-то делали в другом углу комнаты, возле патефона, который, как на грех, отказался действовать. Раскрасневшаяся, немного растерянная, Леся подбежала к запоздавшим гостям и расцеловалась с ними.

Мать хлопотала у стола. Ей все казалось, что чего-то недостает. Да простят ей гости, если что-то не так, как ей хотелось бы! Она не виновата, что пришлось допоздна задержаться на ферме. Рыжая симменталка вздумала сегодня разродиться, и пока Ксения и ветеринар хлопотали возле нее, стало темно, и она только что прибежала домой. Едва успела умыться и накрыть на стол…

Гости стали рассаживаться, переговариваясь и смеясь.

Только двое чувствовали себя не в своей тарелке: Леся и Самуил. Любопытные взоры были устремлены на них. То и дело пили за возвращение в родные пенаты учительницы, желали ей здоровья, счастья и чтобы она хорошо учила детей. Лукаво посматривали на смущенного парня, который сидел рядом с нею, испытывая странное чувство, будто и он сегодня косвенный виновник торжества.

Леся была явно растеряна среди шумных, веселых гостей, которые знали ее с пеленок. Когда все занялись едой, она незаметно поднялась с места. Нежное лицо ее пылало. Волнистые светлые волосы растрепались, и это ей придавало еще больше очарования. Сердце девушки тревожно колотилось.

Когда после четвертого или десятого тоста за столом стало совсем шумно и на Лесю уже не обращали внимания, послышался со стороны улицы шум, веселый смех. Целая орава девчат и парней, возвращавшихся из клуба, решили зайти к подружке. Это Рута Сантос затащила их сюда.

Увидав неожиданных гостей, Ксения совсем растерялась, не зная, как всех разместить. Но приход друзей очень обрадовал Лесю. Тут были девушки и парни, с которыми она когда-то дружила и училась в школе.

Леся выбежала навстречу гостям. Начались опять объятия, поцелуи. Кутерьма поднялась в доме. Хозяин достал несколько досок и соорудил в саду, под деревьями, большой стол. Самуил Сантос тут же блеснул своим мастерством: протянул из комнаты длинный провод, пристроил лампочку и осветил этот импровизированный стол. Женщины вынесли вино и закуски, а девушки и юноши уже устраивались за столом.

Хоть луна и освещала сад, но густая листва поглощала свет. Ребята подхватили Самуила и в знак благодарности стали его качать.

На этом, однако, работа Самуила не окончилась. Он быстро установил на табуретке патефон, покрутил его, поколдовал над ним, и, к великому удивлению Леси, патефон стал довольно сносно играть.

Выпив и закусив, ребята начали танцевать.

Из комнаты все высыпали сюда, к молодежи, посмотреть на танцы.

Бондарь Менаша, который уже был под градусом, застегнул китель на все пуговицы, заломил набок изрядно помятую кепку, подошел к Лесе пригласить ее, но кто-то опередил его, и он остался посреди круга. Тогда он приблизился к своему старому другу Данилу Савчуку, который тоже с трудом держался на ногах, и стал спорить, понадобится ли в грядущей войне, если таковая, упаси господь, вспыхнет, кавалерия. Менаша, оказывается, был большим сторонником этого рода войск. И несмотря на то что Данило Савчук когда-то был у Буденного лихим конником и поныне ухаживал за колхозным скотом, все же считал, что, если начнется война, коннице нечего будет делать.