Виктор Чехов - Разведчики

Шохин побледнел:

— Товарищ старший лейтенант… — Голос у него прервался. Справившись с волнением, более спокойно докончил: — Склад охраняет полицай Остап Млынок, он выдал гестаповцам моего отца…

Гладыш понимал душевное состояние Шохина и боялся — не сорвется ли он, хватит ли у него выдержки? Но такие выходы в городок были нужны и Шохину: легче будет ориентироваться, поэтому он дал согласие на его участие в подрыве баков.

Разрабатывая план операции, решили приурочить ее к комендантскому часу.

— Мы подойдем со стороны колхозного сада, — пояснил Шохин. — Баки стоят за его забором… Часового сниму тихо, без шума, — пообещал он, — не пикнет.

Провожая Шохина, Гладыш приказал:

— Вернешься сюда с Юрием. Прихватите лопаты. Этой ночью перенесем оружие в другое место. Только не задерживайтесь…

Угасала вечерняя заря. По пустынной улице изредка проходили прохожие, спеша домой до наступления комендантского часа.

Юрий и Чубарь крались колхозным садом к бензиновым бакам, черневшим за высоким забором, оплетенным вверху колючей проволокой.

У ворот склада, выходивших на улицу, — сторожевая будка. Она находилась внутри двора, и только входная дверь была прорезана в заборе. Из трех квадратных окон можно было видеть всю площадь, на которой были установлены цистерны, а из двери — наблюдать за улицей. В будке сидел полицай. Зажав коленями винтовку, он тихо насвистывал.

Из переулка, напротив склада, показался Шохин в старом пиджаке и таких же брюках. На голове кепка, щека повязана платком.

Полицай с интересом стал за ним наблюдать.

Чуть сгорбившись, Петр шел прямо к будке.

— Не пидходь, стрелять буду! — полицай уже стоял в дверях, выставив винтовку.

— Остап, це ты?

Полицай опустил винтовку.

— Нема Остапа.

— Як нема? — Шохин на минуту даже растерялся.

— Млынок с паном Дрюмою в Коропье поихав, чи у Рудню. Хтось убыв двух наших хлопцив.

— Що ж мени зараз робыть? — искренне воскликнул Шохин. Расставив ноги, сдвинув на затылок кепку, он ожесточенно скреб чуб. — Де ж я ночувать буду?

— Да ты хто такый и нащо тоби Млынок здався?

— Та я ж его брат Петро.

— Та чи не тю на тебе! У Млынка зроду не було братив. Ось я зараз задэржу тебе…

— А я и тикать не хочу, — Шохин подвинулся к полицаю. — Ты Остапа давно знаешь?

— Давно.

— И про своего брата вин тоби ничого не говорыв?

— Ни.

— Интересно…

— Сестру его Настю знаю и маты знаю, а бильш никого не знаю, — полицай вновь поднял винтовку. На лице его выразилось беспокойство.

— Я с Красной Армии утик… — тихо проговорил Шохин и заглянул в дверь. Надо было выяснить, есть ли еще кто в будке.

— Ой, брешешь ты, хлопче!

— А чого мени брехать? Дезертировал и все!

— Це так, — согласился полицай. — А маты и тебе выгнала, як и Остапа?

— Не бачыв я ще маты. Люди сказалы — хата наша сгорила, а де зараз живуть маты та сестра — не знаю. Послалы в МТС, сказалы, що Остап цистерны охраняе.

Полицай снял фуражку, грязными пальцами почесал взлохмаченные рыжие волосы.

— Вин трошки постояв, а потим я його зминыв. Живэ Остап от туточки недалеко, на базари. — Полицай вдруг решительно сказал: — Со мною до смены будешь. Брешешь, хата у Млынка не сгорила. И чого ты зразу не пишов до своей хаты?!

— С тобой, так с тобой, — Шохин вошел в будку, уселся прямо на пол, достал из кармана бумажку, сделал самокрутку. В воздухе разнесся аромат хорошего табака.

Полицай потянул носом, заерзал на скамье:

— Дуже дух гарный от турецького тютюна. Дай-ка закурить.

Шохин молча положил щепотку табаку на бумажку и подал полицаю.

— За шо ж маты выгнала и де вона зараз живэ?

— Нимцев не любэ, — неохотно ответил полицай. — а живэ вона на вулици Восьмого березня [9] Восьмого марта. . Там, де и жила. А ты, хлопче, не брешешь, що то твоя мать. Тебе часом не контузило у голову?

Надо было действовать. Каждую минуту мог кто-нибудь помешать.

— А ты давно фашистам продався? — с презрением спросил Шохин.

— Ну, ты, паскуда! — прикрикнул полицай. — Сам-то дезертир.

— Так шо ж, шо дезертир. Воевать не хочу и немцам служить не буду. — Шохин выпустил густой клуб дыма и поднялся.

— Ладно, мы с тобой ще побалакаем, як кончится смена, — пробормотал полицай, поглядывая на винтовку. — А ну, дай ще тютюну.

Шохин полез в карман. Но вместо ожидаемого полицаем табака в руке Петра тускло блеснул пистолет.

— Руки вверх и сиди молча, паскуда, — направляя на полицая пистолет, негромко и раздельно сказал Шохин. — Крикнешь — на месте пристрелю. Схватят меня, скажу, что ты со мной встречался. Повесят меня — и тебя не пожалеют. Слушай и выполняй: я сейчас уйду, оружие останется при тебе. Мы пришли сюда из брянских лесов. Нас триста человек. Понятно? Сам подумай, да и другим скажи. Повернись спиной. Руки не опускай. — Обыскав полицая и убедившись, что у него нет другого оружия, Шохин вынул из винтовки затвор, бросил его на дорогу в песок. — Уйду — тогда возьмешь.

В окно Шохин увидел, как вдалеке у забора мелькнули две фигуры. «Прикрепили мину», — подумал он и, погрозив полицаю, быстро вышел из будки.

Полицай опустил затекшие руки и выглянул. Улица была пустынна, время хождения по городу закончилось. Он долго искал в вечерних сумерках затвор, наконец нашел его, ругаясь, очистил от песка, вложил на место, резким движением загнал в патронник патрон, хотел выстрелить, но опустил винтовку.

— Убьют, — в бессильной злобе прошептал он. А если немцы узнают, что приходил партизан, да начнут выпытывать? Гестаповские допросы хуже смерти… Триста человек из брянских лесов! Полицай беспокойно забегал от одного окошка к другому — он не мог понять, зачем к нему приходил партизан. Во дворе склада было все спокойно: никто там не ходил, никакого шума оттуда не доносилось… А что, если подложили мину? От страха у полицая выступил пот. Хотел было осмотреть баки, но раздумал: если там мина — взрыв можно ждать каждую секунду, если ее нет — нечего и ходить туда… На первый случай будка защитит, а выскочить из нее не долго… Будь проклят Остап Млынок! Из-за него, сволочи, попал в такую беду…

Мысли полицая прервала частая винтовочная и револьверная стрельба…

Юрий с Чубарем незамеченными подобрались к складу горючего. Пехотной лопаткой вырыли под забором яму, через нее проникли во двор. С миной в руках Юрий пополз к среднему баку. Скрытый разросшимся вдоль забора бурьяном, Чубарь через щель следил за сторожевой будкой и одновременно за садом. До него донесся разговор. Узнав резкий голос Шохина, он облегченно вздохнул. Петр займется часовым, можно действовать.

Средний бак стоял на невысоких кирпичных столбах. Юрий подполз, приложил ко дну бака мину. Стукнув, она цепко пристала к железу. Взрыв должен произойти через полчаса. Но, волнуясь, Юрий не заметил, что передвинул рычажок, установив самое длительное время…