Виктор Чехов - Разведчики

После допроса Юрий и дед Охрим повели гитлеровца в партизанский отряд. Наде Гладыш предложил перейти в шалаш на Выдринском болоте. Зная немецкий язык, она может помочь разведчикам, переводя фашистские радиопередачи…

В комендатуре бесследное исчезновение трех солдат и чиновника вызвало целый переполох. В первую очередь были повешены зареченский староста, полицай Ковтун и все, кто в тот день встречались с исчезнувшими. Команды карателей рыскали по дорогам, хватали всех без разбору. Арестованы были Степан Койдан, его сестра, Мария Бочар и многие другие.

К партизанам теперь приходили целыми семьями. Пришли родители Юрия Валюшко с его младшим братом, мать и сестра Ивана Чубаря и многие знакомые и не знакомые партизанам люди.

С утра и до вечера разведчики занимались с партизанами, учили их подкрадываться к врагу, стрелять из-за укрытия, подрывать мосты, закладывать мины. Создалось крепкое боевое ядро. Партизаны уже провели ряд небольших диверсий.

Приближалось двадцатое октября. У деснянской пристани стояли охраняемые усиленным конвоем, готовые к отплытию две баржи и буксир.

Совершенно неожиданно вместо двадцатого срок был перенесен на девятнадцатое. Через своих разведчиков подпольщики узнали об этом и своевременно предупредили Гладыша.

Место засады он выбрал в пятнадцати километрах от Деснянска. Десна делает там крутой поворот, фарватер проходит у отвесного обрыва.

Укрывшись наверху, разведчики и партизаны с нетерпением поглядывали на приближающийся караван. Перед каждым лежали гранаты, к ним привязаны бутылки с бензином.

Вот буксир, шипя, подходит к обрыву. Черный дым клубами поднимается над берегом. В центре буксира у пулемета два немца, третий на капитанском мостике.

Баржи тянутся сзади на канатах. На каждой — забаррикадированный мешками с мукой пулемет и до десятка немецких солдат.

По течению буксир идет быстро. Еще метров сто, сто двадцать — и он повернет к противоположному берегу, где виднеется высокий с перекладинами шест — лоцманский знак.

Приподнявшись, Гладыш бросает гранату с бутылкой бензина на палубу буксира. Взрыв, пламя метнулось и разлилось по палубе. Вслед полетели еще гранаты, раздались автоматные очереди. С капитанского мостика рулевой вдруг прыгнул в воду и поспешно поплыл к берегу.

Потерявший управление, объятый пламенем буксир, наскочив на мель, остановился. Из машинного отделения, из кубрика выбегали люди и бросались в воду.

Вскоре засевший на мели буксир пылал. На нем уже не было ни одного человека.

Шохин привстал:

— Эх, сгорит пулемет! Товарищ командир, разрешите, пулемет достану.

Получив согласие, Петр быстро разделся, спрыгнул с обрыва и поплыл к буксиру.

— Подкова, Валюшко, следите за Шохиным. Если понадобится, окажите помощь.

Уцепившись за борт, Шохин взбирался на буксир.

— Молодец парень! — вырвалось у Гладыша.

А Шохин, сбросив в неглубокую воду цинковые пулеметные кассеты, автоматы убитых гитлеровцев, уже тащил пулемет к борту.

— Кто хорошо ныряет, плывите к буксиру, — приказал Гладыш.

Три партизана и Васыль Подкова поспешили на помощь Шохину.

С барж почти не стреляли. Гитлеровцы сбрасывали шинели, сапоги и прыгали в воду, стремясь укрыться на противоположном берегу.

— За мной, на баржи! — крикнул Гладыш. — Тащите мешки! Забирайте припасы, оружие и обмундирование.

Пламя так быстро охватило караван, что нечего было думать спасти зерно из трюмов. Оно горело с треском, и над рекой расстилался желтый удушливый дым.

Один пулемет был без замка. Гладыш выругался:

— Успели, сволочи, вытащить!

Партизаны не стали ждать, когда затонут пылающие баржи. Захватив два пулемета, несколько автоматов, винтовки, патроны и обмундирование, вытащили мешки с мукой и метрах в трехстах от баржи затопили их в неглубоком месте.

— Оставим это до ночи, вода надежно укроет наши трофеи, — проговорил Гладыш ни к кому не обращаясь…

Часов в десять утра Надя, Васыль и Шохин сидели у Гладыша на Выдринском болоте. Все очень устали. Целую ночь провозились там на берегу. Приходилось очень опешить — вот-вот могли нагрянуть фашисты.

На столе возле приемо-передатчика лежала старая записная книжка, газета на немецком языке и несколько писем — все, что удалось собрать на буксире и баржах.

— Сейчас займемся разбором документов, — показал Гладыш на столик. — А потом поговорим о дальнейшем.

Надя подошла к столу. Всякий раз при встрече с ней Шохин и Королев рассматривали ее, будто видели в первый раз: жена изменника Котко!

— Давайте начнем с газеты, — предложил Гладыш. — Кажется, довольно свежий номер.

— Дейче Украине цейтунг, — прочла Надя. Она просматривала страницы, не переводя прочитанного. Разведчики терпеливо ждали. — Хвастливые статейки, — проговорила Надя. — Вот эта заметка представляет интерес:

«…Въезд в Киев и выезд из него разрешается только по определенным улицам и дорогам, — переводила Нади. — К лицам, замеченным в других местах, применяются строжайшие меры, вплоть до расстрела на месте. Все гражданское население обязано без всяких предупреждений показывать пакеты и прочие, даже самые маленькие, свертки заградительной немецкой охране, которая будет немедленно стрелять во всех, кто нарушит указанный порядок…»

— Да-а! — протянул Гладыш. — Действительно интересное сообщение. Здорово напуганы гитлеровцы. На чужую землю забрались грабить, вот и дрожат, воры, день и ночь… Мы с вами, Надя, всю эту газету от начала и до конца должны прочитать, только несколько позже. Я многое не смог перевести. А сейчас познакомимся с записной книжкой.

Надя с брезгливостью посмотрела на лежавшую на столике потрепанную, в изломанной картонной обложке, записную книжку. На первой странице прочла: «Обер-ефрейтор…»

— Фамилии не разобрать, — проговорила она. — Сейчас посмотрю дальше… Вот этот обер-ефрейтор записал, как наши их уничтожили:

«Прибыли в Витебск. Город разрушен. Кто-то поджег солдатскую казарму, которую недавно построили.

Нас обстреливали. Погиб лейтенант Куммер… Двадцать пять часов без передышки вели бой. Лейтенант Даус и унтер-офицер Шлиссер сошли с ума. Клаус подсчитал, что у нас пятьдесят шесть процентов потерь. Написал прощальное письмо.

Противник опять ворвался в населенный пункт. На улицах лежат трупы наших убитых. У самого штаба русский снайпер застрелил обер-лейтенанта Трейера. Ганс Цабель погиб. Карл Бок тоже.

Ночью слушали русскую радиопередачу. Выступал Вильгельм Штрайх, который несколько дней тому назад попал к русским в плен. Неужели он жив? Очень много разговоров об этом. В деревне мы сожгли шестьдесят домов. Половины жителей нет, они ушли к партизанам. Они никогда не сдадутся…»