Виталий Кулак - Горячее дыхание войны [litres]

Но сейчас Людвига больше всего впечатляли достижения агента «Вальтера», собравшего крайне важные разведывательные сведения.

«Но как это он сумел так хорошо устроиться у русских? – недоумевал абверовец. – Любит он рискованную игру».

От приятных размышлений его отвлёк телефонный звонок. Это звонил Отто Харманн, у которого, оказывается, был особенный нюх на хорошие новости. Приятели поздоровались, перекинулись несколькими словами, обязательными в таких случаях, и только потом Отто сказал:

– Как там твои дела, Людвиг? Слышал, твой человек нашёлся…

– Да, это так. Давай вечером об этом поговорим, ты не возражаешь?

Харманн, конечно, не возражал. Ещё бы, о таком по телефону никто в здравом уме говорить не будет. Он пригласил приятеля вечером к себе на квартиру, чтобы «открыть бутылку коньяка», и получил от него согласие.

24 августа 1941 года

Брянский фронт Штаб 50-й армии

В штаб 50-й армии Орлов и Никаноров добрались только к вечеру. Задержка была вызвана тем, что требовалось взять с собой приданный истребительный батальон под командованием заместителя начальника одного из райотделов НКВД Брянска старшего лейтенанта Василия Бронского. Правда, полноценным батальоном это воинское подразделение можно было считать только условно – оно насчитывало всего 90 человек, вооружённых винтовками, двумя ручными пулемётами, гранатами и бутылками с зажигательной смесью. Зато к личному составу никаких претензий быть не могло: в батальон входили брянские рабочие-коммунисты, комсомольцы, милиционеры, несколько сотрудников территориальных органов НКВД.

– А что, у вас нет оперативной легковой автомашины? – удивился Никаноров, узнав от Бронского, что в распоряжении батальона четыре полуторки.

– Не дали. Но нам и полуторок хватает, – сказал командир батальона.

Александр Никаноров на это только недовольно пожал плечами.

За месяц с момента своего формирования батальон уже поучаствовал в поимке нескольких вражеских лазутчиков и парашютистов. Так что его бойцы считали себя обстрелянными. Если враг займёт Брянск, то батальон Бронского должен превратиться в партизанский отряд: для него уже заготовили базу.

Никаноров скептически отнёсся к приданному его оперативной группе истребительному батальону. Он прошёлся перед строем, рассматривая добровольцев, сказал небольшую приветственную речь, сообщив, что перед ними поставлена очень важная задача – найти опасных фашистских диверсантов. Эту новость бойцы встретили молча, настороженно поглядывая на нового начальника.

– И с ними нужно ловить диверсантов? – спросил Никаноров у Алексея, когда они остались одни. – Да какие из них красноармейцы? Они с винтовками, наверное, не умеют обращаться. Ну ладно, тут уж ничего не поделаешь.

Действительно, внешний вид у бойцов был далёк от образцового – практически все ходили в гражданской одежде. Да и вооружение оставляло желать лучшего. Но Орлову не понравились слова Никанорова. Он придерживался совсем другого мнения. Добровольцы Бронского ему сразу пришлись по душе. Среди них много пожилых, всякого повидавших рабочих, а также много вчерашних выпускников школ, большинство из которых по каким-то причинам, в основном из-за плохого здоровья, не взяли в регулярную армию. Да и Василий Бронский, ещё недавно работавший заместителем начальника одного из райотделов НКВД Брянска, тоже ему понравился. Был он среднего роста, широкоплечий, сильный и немногословный, с внимательным взглядом карих глаз. У своих бойцов он пользовался большим уважением, а его приказы выполнялись быстро и без лишних разговоров.

– Зря вы так, товарищ старший лейтенант, – заступился Алексей. – Они же добровольцы, большинство из них коммунисты и комсомольцы. Некоторые в Гражданскую воевали. Многие отлично стреляют – учились в Осоавиахиме. Ну а опыта наберутся быстро. У меня ведь тоже ещё не много опыта. Давайте сначала посмотрим их в настоящем деле, а потом будем делать выводы.

Никаноров многозначительно хмыкнул.

– Много ты понимаешь, лейтенант. Когда попадём в настоящее дело, как ты выражаешься, будет уже поздно. Мы с тобой не в бирюльки играем, а ловим опасных агентов. Их немцы хорошо учили. Не нужно их недооценивать. Так вот, когда попадут эти добровольцы под автоматный и пулемётный огонь диверсантов, тогда мало никому не покажется.

– Но всё-таки не стоит так категорично…

– Стоит, лейтенант, ещё как стоит. Надо понимать, что может быть.

– Ну а вы сами, товарищ старший лейтенант, много задержали диверсантов? Вот так, чтобы один на один. Лично вы?

Никаноров неприязненно посмотрел на него.

– У меня была другая работа. Но если нужно, то и один на один смогу. Или вы сомневаетесь, товарищ лейтенант?

– Никак нет, не сомневаюсь. Просто я хочу сказать, что давайте не будем сразу хаять добровольцев Бронского. Уверен, они нам пригодятся.

Александр Никаноров, почувствовав, что этот разговор может далеко зайти и привести к нежелательным последствиям, смягчился. Он пообещал присмотреться к новым бойцам, а потом отдал приказ грузиться на автомашины и ехать к месту назначения. Бойцы дружно запрыгивали в полуторки, грузили ящики с боеприпасами, оживлённо переговаривались, шутили.

Никаноров сидел в кабине первой полуторки и нервно постукивал пальцами правой руки по колену.

– Пошевеливайтесь, товарищи! – недовольно выкрикнул он, высунув голову из открытого окна. Ему казалось, что можно было быстрей загрузиться в автомашины. А потом раздражённо бросил шоферу: – Заводи!

Вот так они и доехали в штаб 50-й армии: Никаноров сердитый и злой, а бойцы истребительного батальона весёлые и довольные.

Штаб располагался в деревне. Везде царило оживление. Впереди, там, где фронт, постоянно раздавалась артиллерийская канонада. Алексей, как только услышал её, сразу же разволновался. В последний раз разрывы снарядов и бомб он слышал перед ранением почти два месяца назад на Западной Украине. Это означало, что враг совсем близко.

Артиллерийская канонада подействовала и на бойцов истребительного батальона: они перестали шутить. Лица их сделались сосредоточенными, а у некоторых – хмурыми, но не испуганными. Алексей увидел, как один молоденький боец лет семнадцати так сильно сжал побелевшими пальцами свою трёхлинейку, что, казалось, ещё немного, и она треснет, согнётся или сломается пополам.

– Полегче, паря, – похлопал по плечу молодого бойца его сосед, пожилой мужчина в чёрном пиджачке, и пальцы, державшие винтовку, немного разжались, приобрели свой нормальный цвет.

Лейтенант Генрих Рош, командир отряда «бранденбуржцев», устроивших бойню в деревне Васильевке, в это время отдыхал под высокой сосной в густой чаще леса. Его люди порядком устали и хотели теперь только одного – выйти из тыла Красной Армии, отдохнуть, привести себя в порядок. Этого же хотел и лейтенант Рош.