Иван Мялицын - Танки вел Алексеев

Алексеев считал, что боевой подготовкой должны быть охвачены все. Запретил отрывать от занятий бойцов и младших командиров. «С началом занятий в лагерях оставлять лишь наряд и больных. Весь личный состав, включая работников хозяйственного аппарата, должен находиться на полевых учениях», — писал он в приказе. И сам систематически проверял боевую подготовку частей, лично участвовал почти во всех дивизионных учениях.

Он понимал, что без высокой требовательности к командирам трудно добиться успехов. В одном из приказов Алексеев предлагал довести уровень дисциплины до требований военного времени. В связи с этим уплотнить учебный день, заполнив каждый час занятиями, использовать для строевой подготовки переходы подразделений на учебный полигон и обратно, командному составу запретить отлучку из лагерей.

Дочь Василия Михайловича Валентина Васильевна Борщ [1] В настоящее время живет в Липецке. вспоминала: «Летом 1940 года мы переехали из Тюмени, где жили после возвращения из Монголии, в Пермь. Отец все лето был в военных лагерях, много работал. Мы несколько раз ездили его навещать. Домой приезжал он очень редко, в основном когда надо было решить какие-то вопросы в обкоме».

Сохранился приказ, где полковник Алексеев определяет нормативы общевойсковой подготовленности. Например, для того чтобы вырыть ячейку для стрельбы лежа, бойцу отводилось десять минут, с колена — двадцать, стоя — пятьдесят минут. Артиллерийская батарея должна была развернуться на марше и подготовиться к стрельбе за десять минут, за столько же времени связистам полагалось оборудовать полковой узел связи. Для того чтобы уложиться в такие нормы, требовалась серьезная тренировка личного состава. «Тяжело в учении — легко в бою». Суворовское изречение стало правилом, по которому шла жизнь в дивизии.

Василий Михайлович постоянно бывал в частях. Проверял артиллерийское и минометное вооружение, автотранспортный парк, караульную и внутреннюю службу. Если замечал какие-то упущения, не щадил командиров и комиссаров полков. Случалось, объявлял и взыскания. Был уверен, что люди правильно его поймут и не допустят ошибок в дальнейшем. На разборах учений часто приводил примеры боевой практики на Халхин-Голе. Рассказывал о стойкости и мужестве бойцов и командиров, сражавшихся под палящим монгольским солнцем, порой без воды и еды. Его рассказы поднимали боевой дух солдат и офицеров дивизии.

Василий Михайлович никогда не повышал голоса при разговоре с подчиненными, даже в тех случаях, когда был недоволен их действиями или ошибками. В такие минуты он был сосредоточенно спокоен. Если на первых порах работы в дивизии он казался педантично сухим, то вскоре командиры, которым часто приходилось встречаться с полковником, уже глубоко уважали его за вдумчивость, уравновешенность, объективность, немногословность и четкость указаний. Нравилась им и его манера обращения к подчиненным. Как-то запросто, своим уральским говорком на «о» он говорил: «Сделайте так-то… добейтесь того-то…»

Состоявшиеся в конце лета учения показали, что усилия нового комдива не пропали даром. Несмотря на придирчивость представителей штаба Уральского военного округа, они высоко оценили подготовленность личного состава и штабов дивизии.

Недолго пришлось Алексееву быть в Перми. В конце 1940 года его послали в Москву на курсы усовершенствования высшего командного состава. А потом новое назначение на Кавказ. Но усилия, затраченные полковником Алексеевым на подготовку пермской дивизии, сказались в первые же дни войны. Уже 27 июня 1941 года 112-я стрелковая дивизия насмерть встала перед фашистскими ордами под Краславой, проявив мужество и стойкость.

Вы просите меня рассказать о Василии Михайловиче Алексееве. Да, я отлично помню его. Благодарен за выучку, многим обязан этому мужественному и внимательному человеку.

Василий Михайлович прибыл к нам в Закавказье в мае сорок первого года командовать 6-й танковой дивизией.

Штаб дивизии стоял в одном из городов Армянской ССР. Я был лейтенантом и занимал должность помощника начальника разведывательного отдела штаба дивизии. Обстановка в то время была напряженной, все мы чувствовали приближение войны. Дивизию только что сформировали и полностью укомплектовали личным составом, техникой и вооружением. Правда, танки были получены старые: Т-26 и ХТ-133. Громоздкий организм дивизии надо было «сколотить», отработать управление и подготовить к боям. С прибытием Василия Михайловича началась упорная боевая учеба в частях дивизии и напряженная работа штаба.

В разведывательном отделе я вел карту обстановки на границах с Турцией и Ираном. На второй день после прибытия Василий Михайлович потребовал доложить обстановку на этих границах. Меня вызвали к командиру дивизии. В кабинете были начальник штаба полковник К. С. Липатов и полковой комиссар А. В. Новиков. Будучи тогда еще очень молодым и неопытным, я заволновался и стал докладывать нечетко, путано. Помню, Василий Михайлович подошел ко мне, положил на плечо руку и спросил: «Как тебя звать?» Я ответил: «Виктор». Он сказал: «Витя, ты не торопись и не волнуйся. Пойди успокойся, потом придешь и доложишь мне все подробно».

С горящим лицом я вышел из кабинета, забыв все документы. Василий Михайлович уже в коридоре догнал меня и сказал: «Витя, возьми документы, хорошенько продумай доклад и приходи ко мне без вызова».

Такое отеческое обращение вселило в меня уверенность. Через несколько часов я доложил командиру дивизии все, что требовалось, и он остался доволен. Василий Михайлович дал мне указание внимательно следить за обстановкой на границе и постоянно докладывать о всех изменениях.

На проводимые в частях учения Алексеев брал меня с собой, и я к нему очень привык. Мне нравились его требовательность, справедливость, простота. Василий Михайлович называл меня по имени — Витя. Мне казалось, что он относится ко мне, как к сыну, по-отечески. И я полюбил его не только как командира, но и как отца…»

Полковник Алексеев проснулся от энергичного стука. Быстро оделся, открыл дверь. Перед ним стоял встревоженный лейтенант.

— Извините, товарищ полковник, радиограмма, — сказал он и протянул лист бумаги.

— Что такое? — машинально проговорил Алексеев и прочитал текст: «Сегодня германские войска перешли границу Советского Союза. Немедленно привести в боевую готовность части дивизии. Об исполнении доложить».

Как-то не сразу схватил он смысл прочитанного. Пробежал глазами еще раз: «Германские войска перешли границу Советского Союза…»