Нгуен Динь Тхи - Разгневанная река

— Ладно, я пошла. Помни, Ман, двадцатого.

— Обожди. Есть у вас там что-нибудь интересное?

— У нас говорили, будто в Европе скоро должны открыть второй фронт, немецкие фашисты фактически проиграли войну. Красная Армия полностью освободила советскую землю и теперь ведет бои на территории Восточной Европы. В освобожденных странах вспыхивают восстания, власть переходит в руки народа. Ну а здесь, у нас, японцы потерпели серьезное поражение на Тихом океане, между ними и французами идет отчаянная грызня.

— В долине японцы заняли и Кыаонг, и Хонгай, да и здесь, в Куангиене, на шахтах Уонг, у рынка Би, — всюду понаставили военных постов, на случай если французы вздумают что-нибудь выкинуть.

— На прошлой неделе американцы потопили большое пассажирское судно, погибло несколько сот человек. Что за звери! Ведь ясно видели, что судно не военное, а все равно сбросили бомбы!

— Говорят, народ зашевелился. В Фукиене, в Бакзянге, в Шонтае — всюду крестьяне дают отпор японцам, не хотят сажать их джут. Даже старики и старухи иной раз хватаются за коромысла и лупят японских солдат, им-то уж ничего не страшно! Риса остается мало, весной не избежать голода. И вообще, обстановка сейчас сложная, напряженная.

Оба замолчали. Над головами, в густой листве могучего баньяна, звонко щебетали птицы.

— У нас тоже все накалилось, точно в паровом котле, — того и гляди взорвется, только что снаружи не заметно.

— Помни, двадцатого встреча.

— Хорошо. А ты будь осторожна со взрывчаткой, дознаются — тюрьмы не миновать!

— Пошла. Ты посиди, пока я не отойду.

Они разошлись в разные стороны. Под баньяном теперь никого не было, несколько пичуг, осмелев, слетели на землю и весело прыгали под деревом.

Туманным вечером Куен быстро шла по дороге, ведущей из Куангиена и Уонгби. Дорога была голая, пустынная — ни одного деревца. Она тянулась то вверх, то вниз по сухой безлюдной равнине. Изредка покажется вдалеке несколько крытых соломой домов, окруженных чахлыми кустиками маниока. Природа здесь вообще какая-то жалкая, худосочная, часами можно идти по дороге — и не встретишь ни души. А попадется дурной человек, и помощи не дозовешься!

Перейдя по мосту через пересохший ручей, Куен свернула на тропинку вдоль берега и направилась в сторону голых холмов, что высились у подножия гор, едва видневшихся сквозь пелену тумана. Чем дальше она шла, тем пустыннее казалась равнина. Изредка девушка останавливалась и осматривалась, чтобы не заблудиться. Да нет, все правильно! Вот он, большой ручей!

Неожиданно посыпался мелкий частый дождь, будто кто-то стирал молочный туман со склонов гор. Куен перешла вброд быстрый ручей, шумно струивший свои прозрачные воды среди валунов, обросших мхом, и, поднявшись на холм, поросший соснами, присела отдохнуть под высоким старым деревом. Она сняла с головы нон, положила на землю рядом с собой узел.

Сейчас поселок Уонгби был перед ней как на ладони. Дома издали похожи на перевернутые пиалы. А дальше, за рекой Дабать, торчали остроконечные пики гор. Узкоколейка, по которой возили уголь на причал Денконг, дугою тянулась к реке, у самого берега, точно птицы, опустившиеся на воду, торчали скалы.

Если взглянуть в сторону Куангиена, то там расстилалась безграничная водная гладь, на которой островками темнели поселки и непаханные клочки земли. По рыжей воде тянулись следы, оставленные джонками. Две из них, большие, под коричневыми перепончатыми парусами, похожими на крылья летучей мыши, входили в устье реки Уонгби, плавно чертя на водной глади сверкающие дуги.

Прислонясь спиной к стволу сосны, Куен смотрела на привычную картину. Этот район, о котором она только слышала, теперь был исхожен вдоль и поперек. Отсюда недалеко и до родного Лыонга, но места здесь совсем другие, каких она раньше себе и не представляла. А ведь это всего лишь небольшой уголок страны, в других местах, наверное, совсем иная природа. А если взять вообще все страны на земном шаре! Люди ведь только и знают что свой дом да свою деревню — живут, точно лягушка в колодце. И ничего не поделаешь! У всех одна забота — хватило бы риса на два раза в день! На это-то сил едва хватает, что уж говорить о чем-то другом. Сколько умов, сколько талантов пропадает! Если бы все люди могли больше ездить, видеть, узнавать, жизнь была бы совсем другой…

Мысли уводили Куен все дальше и дальше и завели наконец так далеко, что и не выбраться. Она почувствовала утомление. Сказалось, видимо, напряжение и от дороги, и от постоянного ощущения опасности. Куен сама не заметила, как задремала.

Но и во сне она продолжала чутко прислушиваться. Едва послышались тихие шаги, Куен проснулась, настороженно огляделась, но тут же глаза ее радостно заблестели: она увидела Ле. Длинное черное платье, на голове — тюрбан, в руках — зонтик, этакий деревенский парень. Кто бы мог подумать, что этот человек выполняет очень серьезную и очень ответственную работу! Ле быстро поднялся по склону холма и тоже увидел Куен. Подойдя к ней, он положил зонтик на землю, глаза его, со слегка припухшими верхними веками, весело улыбались.

— Давно ждешь?

— Да не очень. Пока ждала, немного вздремнула.

— Ты, я смотрю, сильно осунулась.

Куен улыбнулась:

— Я всегда так — после дороги худею.

— Ну что ты мне расскажешь интересного?

Опустив голову, Ле внимательно слушал Куен, изредка вскидывая взгляд на свою собеседницу. Глаза его то заволакивались дымкой, то радостно вспыхивали, то прищуривались, как бы оценивая что-то, и тогда резче обозначалась волевая складка рта. Когда Куен закончила, он кивнул и задумчиво сказал:

— Карточки на рис, которые французы ввели в рабочих районах, — это петля на шее каждой рабочей семьи: в любую минуту они могут затянуть ее, и тогда рабочим грозит голодная смерть! Это, конечно, создает трудности в нашем движении. Власти все туже завинчивают гайки, но зато тем сильнее будет взрыв! Беда в том, что голод заставляет рабочего тратить все время и все силы на эту несчастную чашку риса, ни для чего другого у него просто не остается сил. Необходимо срочно создать первичные партийные организации, без этого на одной злости ничего не добьешься.

И Ле засмеялся своим тихим смехом.

— Но в районе копей наши группы существуют уже давно! Это твердое ядро. Горняки еще покажут себя! Ты знаешь старого Тяпа, шофера? В тридцатом году он буквально вы́ходил меня. Если бы не он, меня сейчас в живых не было. Ман — тоже надежный человек! Ну ладно, давай поговорим о твоей новой работе.

Ле повернулся и внимательно посмотрел на Куен, словно стараясь проникнуть в ее мысли.

— Ты ведь знакома с этим районом, не так ли?