Яков Потехин - Солдатская верность

Уже терялись последние надежды на возвращение летчиков, как к Сербину подбежал дежурный и выпалил:

— Порядок! Целы, невредимы! Сели недалеко от переднего края. Сейчас посылаем горючее.

— А я что говорил! Ведь это же Белоусов! — радостно крикнул механик.

Вечером проходило партийное собрание: подводились итоги боевых действий подразделений. Внимательно слушали коммунисты тех, кто делился опытом своей боевой работы. Выступил ведомый Белоусова Семенов, рассказал о том, как раскрыта была хитрость врага, замаскировавшего сараями зенитные орудия. Белоусов молчал. Его мучила боль. Как он ни берегся, но лютые морозы сделали свое дело. Даже здесь, в тепле, Белоусов сидел в наглухо застегнутом шлеме, чтобы не показывать однополчанам свое пылающее, воспаленное лицо.

Когда взгляды товарищей стали откровенно недоуменными и требовательными, а комиссар полка прямо сказал, что всем интересно было бы послушать ведущего, Белоусов встал. Обычно немногословный, на этот раз он был еще более краток.

— Семенов все рассказал. Так оно и было на самом деле. Нам надо очень тщательно искать врага, как бы он ни прятался. Искать и поражать.

Вскоре Белоусова вызвали в штаб ВВС Балтики. Здесь были собраны особо отличившиеся в боях балтийские летчики. Леонид Георгиевич получал первую правительственную награду — орден Красного Знамени.

А. А. Жданов, вручавший ордена, обратил внимание на лицо Белоусова. А когда узнал о случившемся еще в мирное время и о боевых делах летчика, он посоветовал командованию немедленно направить его закончить курс лечения.

— Уже одно то, что капитан Белоусов воевал при таком состоянии здоровья, является подвигом, — сказал Жданов. — Таких людей надо беречь.

По соглашению с Финляндией в 1940 году полуостров Ханко перешел в аренду Советскому Союзу. Здесь разместились стрелковая бригада, подразделения моряков и специальных войск, авиационный полк. Сюда, в свой полк, по окончании лечения глубокой осенью вернулся Леонид Георгиевич.

Вскоре командование решило оставить на полуострове одну эскадрилью истребителей И-153. Эти очень маневренные самолеты любовно называли «чайками». Командовал эскадрильей Белоусов.

В мире было неспокойно. Полыхала вторая мировая война, развязанная гитлеровской Германией. Фашистские орды терзали захваченные земли, их кованые сапоги топтали дороги Европы. Тревожно было и на Ханко: рядом, на финской земле, уже давно находились гитлеровские войска…

Дни в эскадрилье проходили в напряженной боевой учебе. Жили по готовности номер один. Так, в полной боевой готовности, и встретили белоусовцы начало Великой Отечественной войны.

Была уже полночь, когда с постов воздушного наблюдения сообщили о появлении вражеских самолетов. Группа «юнкерсов» шла курсом на Ханко.

Через считанные минуты звено наших «чаек» взмыло в воздух. В эту первую военную ночь их вел в бой капитан Белоусов. Среди летчиков бывалые воздушные бойцы — Семенов, Чернов и другие. За них можно быть спокойным. Но как поведут себя в бою только что окончившие училище Левочкин, Плешаков?

Впереди быстро вырастают силуэты вражеских бомбардировщиков. Истребители сманеврировали и заняли выгодную позицию для атаки. Не успели первые трассы протянуться к фашистским машинам, как те начали огрызаться пулеметным огнем, стараясь отогнать наши истребители на расстояние неприцельной стрельбы. Но это ни к чему не привело. «Чайки» упорно преследовали «юнкерсов».

Белоусов еще ближе подошел к бомбардировщику с черными крестами на крыльях. Длинная очередь достигла цели. Вражеская машина сошла с курса и устремилась к земле, оставляя за собой хорошо видимый в белую ночь длинный шлейф черного дыма. Остальные воздушные пираты поспешили уйти.

Наступил второй день войны. Леонид Георгиевич, находясь в воздухе вместе с Семеновым и Черновым, в разрывах облаков увидел идущего к полуострову Ю-88. Обнаружили его и зенитчики. Открыли огонь, но «юнкерс» курса не изменил. Тогда, вынырнув из облаков, его атаковали наши истребители. Бомбардировщик, как ни в чем не бывало, продолжал свой путь.

— Да ты, видать, с крепкими нервами или уж очень спесив, — проговорил капитан. — Что ж, пощекочем как следует!

По радио Белоусов приказал Семенову зайти «юнкерсу» в хвост. Увидев наседавшую с тыла «чайку», немец обрушил на нее сильный огонь. Но Семенов не из простачков: он шел в «мертвой», недосягаемой для огня зоне. В этот момент Белоусов и Чернов ударили по фашисту сверху. Он резко спикировал, но истребители не отставали, их пулеметы работали без перерыва. Бомбардировщик, так и не выйдя из пикирования, врезался в каменный берег залива.

Однако профашистская правящая верхушка Финляндии недолго сохраняла «нейтралитет». Теперь белоусовцы не только вели борьбу с воздушным противником, но и ходили на штурмовку его живой силы, наносили удары по огневым позициям артиллерии, обеспечивали дерзкие действия десантников. Были дни, когда каждому летчику приходилось не менее десяти раз подниматься в воздух и выполнять различные боевые задания.

В конце августа наши транспортные суда покидали Таллин. Часть из них шла на Ханко, их прикрывала пара истребителей из звена старшего лейтенанта Цоколаева. Когда советскому каравану оставалось пройти до своей базы всего несколько десятков миль, на него как на легкую жертву устремились гитлеровские катера. Цоколаев со своим ведомым отогнал фашистов. Но очень заманчивой была добыча, и фашисты снова пошли на транспорты. Два балтийских летчика расстроили и эту атаку. Так продолжалось до тех пор, пока у истребителей не стал подходить к концу боеприпас.

— Требуется подкрепление, — передал по радио Цоколаев.

— Вылетаем, — ответил Белоусов и поднял в воздух все оставшиеся истребители.

Пока группа Белоусова не подошла к месту схватки, фашистские катера могли причинить большой вред нашим судам. И Цоколаев решил не оставлять их в беде. Вместе с ведомым они то и дело пикировали на катера, приготовившиеся было к атаке, и разгоняли их. Наконец немцы догадались, что у наших истребителей не осталось ни снарядов, ни бомб, а пикирование — это просто хитрость.

Катера снова стали собираться и строиться в боевой порядок.

Теперь немцы не обращали внимания на «чаек». Фашисты были уверены, что эта назойливая пара советских истребителей не принесет им никакого вреда. Выйдя на боевой курс, гитлеровские пираты уже предвкушали радость легкой победы. Но тем горше оказалась для них расплата.

Белоусовская пятерка своевременно подошла к месту боя и сразу же ринулась на врага. Леонид Георгиевич спикировал на головной катер и первой же бомбой потопил его. Вспыхнул еще один катер, — его подожгла первая пара ведомых. Готовясь к новой атаке, Белоусов заметил, что вторая пара, действовавшая правее, лишь пикировала, но не бомбила. «В чем дело? — подумал капитан. — Неужели у бомбосбрасывателей не сработали замки?» Однако беспокойство командира было преждевременным. Правая пара истребителей развернулась и снова пошла в пике. Вспыхнул еще один катер. Остальных летчики добивали уже пушечным огнем.