Евгений Коковин - Осколок

И встреча произошла. Вначале стали беспокоиться собаки. Малыш часто вытягивал морду, дважды останавливался. Шерсть на нем приподнималась. Наконец он злобно заворчал и даже бросился в сторону. Случай исключительный, особенно для такого опытного и дисциплинированного вожака, каким был Малыш. Конечно, птица, заяц или какой-нибудь другой зверек никогда не заставили бы вожака нарушить порядок движения. Несомненно, поблизости находились не просто безобидные лесные обитатели. Тут был враг. Это сразу же понял Анисимов.

Между тем дозорный Рухлов до сих пор ничего подозрительного не обнаружил.

Тогда Анисимов с автоматом наготове выдвинулся в сторону и углубился в лес.

Так он прошел около двух километров и решил повернуть, чтобы сблизиться с упряжками. Неожиданная автоматная очередь словно толкнула его в снег. Он залег, сам готовый открыть огонь.

Но упряжки могли уйти далеко. Укрываясь в кустарниках, вожатый пополз. Потом двигался, пригибаясь. Он заметил следы нарт и ускорил ход.

Едва он успел нагнать нарты, как новая очередь автоматных выстрелов нарушила тишину.

— Малыш, вперед! Вперед! — крикнул Анисимов.

Собаки помчались изо всех сил.

Началась погоня.

Пули хлестали по ветвям, сбивая снег и хвою. Бежать было трудно. Лыжи натыкались на кочки. Нарты прыгали, зарывались в снег и грозили каждую минуту перевернуться.

Принять бой было нельзя, хотя преследующих, судя по редкой стрельбе, было немного. Но к ним могла подоспеть помощь.

Оторваться от преследователей — вот о чем думал Анисимов. Но на каждом шагу упряжки могли наскочить на засаду или на немецкий гарнизон.

Опасаясь этого, Анисимов приказал повернуть вправо и углубляться в лесную глушь.

Вскоре замолкли последние выстрелы. Было уже совсем светло.

Измученные гонкой, собаки едва передвигались.

Упряжки отклонились от своего направления. Между тем удлинение пути беспокоило Анисимова. Продовольствие у экспедиции было на исходе.

Два дня вел Анисимов упряжки, выискивая скрытный путь между деревнями и немецкими гарнизонами. Приходилось отклоняться все больше в сторону, а до линии фронта оставалось еще далеко.

Дневная норма продовольствия была сокращена.

Собаки тоже теперь получали уменьшенный паек, но они по-прежнему с упорством и рвением тянули нарты.

На третью ночь поднялась пурга. Захваченные в пути, упряжки остановились в мелколесье, которое совсем не защищало от снежной кутерьмы и от холодного, резкого ветра. Весь следующий день неистовствовала метель. Двигаться было невозможно. И хотя экспедиция оставалась на месте, ни люди, ни собаки не чувствовали отдыха.

Собак мучил голод. Никогда еще Малыш не знал настоящего голода, такого голода, с которым приходит истощение и потеря сил.

К вечеру, когда ветер ослаб, Анисимов выдал по последней порции продовольствия. Снова упряжки выстроились в походную колонну.

Две ночи и два дня еще двигались бойцы со своими упряжками.

Голод изнурил собак. Даже пустые нарты они едва могли стронуть с места. Выбившись из сил, Снежок упал на подъеме и поднялся лишь с помощью Анисимова. Вожатый освободил измученную собаку от ремней.

На одной из стоянок из третьей упряжки пропал Джек. Он появился лишь тогда, когда упряжки уже были готовы к движению. В зубах Джек держал остатки какой-то лесной птицы.

Остальные собаки упряжки бросились к Джеку. Дисциплина, порядок, послушание — все, чему учили их вожатые, в этот момент было забыто. Началась свалка.

Забеспокоились собаки и в других упряжках. Только вмешательство Анисимова помогло уладить раздор.

Нарты были поломаны. Пришлось их бросить.

Конечно, Джеку досталось за его проступок. Он плелся теперь в упряжке Анисимова и, очевидно, сожалел о происшедшем. Кроме того, он с опаской поглядывал на Малыша, который, как было известно, не любил самовольных и непослушных собак.

Вечером дозорный неожиданно услышал окрик часового. Это был сторожевой пост одной нашей части.

После возвращения из похода собакам был дан отдых. Быстро восстанавливались силы. Нескольких дней оказалось достаточно, чтобы даже Снежок стал выглядеть почти совсем нормально. Шерсть его снова стала гладкой и белоснежной. Глаза смотрели весело, по-прежнему задорно. В них опять появилась собачья хитринка.

От безделья собаки затевали игры, гонялись друг за другом и, видимо, чувствовали себя превосходно.

Но война продолжалась. И нужно было работать — перевозить раненых, доставлять боеприпасы, нести боевую службу. Анисимов подготовил волокушу и отремонтировал упряжь.

Малыш заметил вытащенную лодочку первым и немедленно бросился к ней. Он обежал вокруг волокуши, обнюхал ее и потом с готовностью встал на свое место, ожидая, когда вожатый займется запряжкой.

Жук, Снежок и Шарик, по примеру вожака, тоже охотно и покорно встали в строй.

— Команды не было, — сказал Анисимов, засмеявшись. — Разойдись!

Но Малыш настойчиво повизгивал. Он соскучился без дела и требовал работы.

На первый раз упряжка Анисимова совершила небольшой рейс. Но на следующий день уже началась настоящая работа. И собаки были довольны, они тянули с необычайным пылом.

Был на исходе март. В теплых порывах ветра, в сгущающейся голубизне неба чувствовалось приближение весны.

В тот день упряжка долго ожидала приказания отправиться на передовую с боеприпасами. Наконец приказание было получено.

Дважды упряжка приближалась к огневым рубежам наступающего взвода. На третий раз пробираться стало труднее. Взвод прикрывал открытый фланг, быстро маневрировал и теперь выдвинулся вперед. Под жестоким огнем противника бойцы залегли.

Собаки ползком тащили волокушу, нагруженную патронами. Впереди, не поднимая головы, по-пластунски двигался Анисимов. Он на слух определял отставание упряжки и приглушенным голосом изредка подавал команду:

— Вперед! Малыш, вперед!

И Малыш, цепляясь за наст, напрягался изо всех сил. Слово «вперед» было для него магическим, оно влекло его, заставляло работать мускулы и забывать усталость.

У разрушенной траншеи Анисимов остановил упряжку. Здесь лежали раненые командир взвода и два солдата.

К траншее подползли подносчики патронов. Они забрали из волокуши коробки и отправились обратно — ползком по полю. Рвущиеся мины высоко вздымали перемешанный с землей снег.

Первым на волокушу был положен командир взвода. Ему требовалась немедленная операция.

Снова команда «Вперед!». И снова четвероногие труженики двинулись в путь. Несколько минут назад они спешили, чтобы доставить бойцам патроны. Теперь они спешили, чтобы вовремя привезти тяжелораненого командира в госпиталь, чтобы спасти ему жизнь.