Константин Кудиевский - Горькие туманы Атлантики

Передавая друг другу новость, штабные офицеры посмеивались:

— Таким флотоводцем, как наш «папа», может быть не только посол, но даже посольский швейцар. Тем более что нашивки на рукавах у них почти одинаковы.

Вице-адмирала коробили подобные слухи и откровения. Он был человеком старой закалки, старого воспитания. Прослужив на флоте без малого сорок лет, привык к установившимся раз и навсегда отношениям, освященным не только уставами, но и традициями — как на кораблях, так и на берегу. Развязность молодых офицеров шокировала его. Он с грустью вспоминал времена своей флотской юности, когда все выглядело иначе. Любил море, корабль, не интересовался береговыми делами и лишь наслаждался почетом, каким окружали на берегу офицеров королевского флота. А может быть, он, неисправимый романтик, ничего не видел тогда, не понимал? Неужели наивная неосведомленность может служить источником и условием беспредельного счастья? Нет, нет, тогда действительно было все по-иному…

В отличие от Паунда вице-адмирал полагал, что операция еще не завершена, и продолжал заниматься делами конвоя. В отделах знали об этом и направляли поступавшую информацию прямо к нему, за исключением, конечно, особо важной, которую докладывали непосредственно первому лорду и с содержанием которой затем адмирала знакомил сам Паунд.

Некоторые сведения тот получал и через правительственные каналы. К примеру, о том, что русский военно-морской нарком заявил, что советские специалисты считают объяснения адмиралтейства о причинах разгрома конвоя несостоятельными. Паунд гневался, однако гнев его не распространялся дальше собственного кабинета: отвечать на такие заявления полагалось не ему, а премьеру. К тому же гроза могла надвинуться и с другой стороны: гибель конвоя рассердила и Рузвельта. Масла в огонь подливала германская пропаганда, о чем доносила агентура. В одной из немецких газет появилась карикатура — Рузвельт передает англичанам оружие с пометкой: «Для русских», а те тут же выбрасывают это оружие в океан.

Ссориться с Рузвельтом не входило ни в чьи расчеты. И так президент отныне вряд ли позволит подчинять свои военные корабли британскому командованию: первая такая попытка в конвое окончилась для американцев унизительно и бесславно.

Радиоперехват специального германского сообщения о разгроме конвоя поверг в уныние, хотя все понимали, что ставка врага, как всегда, хвастливо преувеличивает успехи. Под звуки фанфар и маршей она возвещала о том, что в течение нескольких дней военно-морские и воздушные силы рейха проводят крупную операцию в северных водах, между мысом Нордкап и Шпицбергеном, против англо-американских конвоев, следующих в Советский Союз.

Немцы дотошно перечисляли союзнические силы охранения и прикрытия, дабы придать весомость своей удаче. А дальше шли цифры этой удачи: бомбардировочной авиацией потоплены тяжелый американский крейсер и 19 судов суммарным водоизмещением 122 000 тонн; подводными лодками: 9 судов — 70 400 тонн; всего 28 боевых кораблей и транспортов — в 192 400 тонн. Спасательными самолетами подобрано большое число американских моряков в качестве военнопленных. Преследование уцелевших судов продолжается… И снова — марши, снова — фанфары.

Гитлеровцы явно путались в цифрах, то ли откровенно хвастаясь, что было на них похоже, то ли в спешке не проверив как следует донесений летчиков и подводников. Упоминание о крейсере вызвало на лице офицеров улыбку, кто-то даже невесело пошутил:

— Жаль, что потопленный крейсер по-прежнему нуждается в макаронах, беконе и роме.

Однако опровергнуть сообщение немцев адмиралтейство пока не могло, ибо подлинные потери были ему неизвестны.

Уединившись в кабинете, вице-адмирал подолгу вчитывался в шифрограммы британских военно-морских представителей из Москвы, Мурманска и Архангельска. В Архангельск и Мурманск начали прибывать корабли эскорта и транспорты, которым наиболее повезло. Рассказы очевидцев, даже кратко и торопливо изложенные, вызывали в воображении картины, полные кошмара и ужаса, одну печальней другой. И почти в каждой истории речь шла о неприглядной роли британских эскортных кораблей.

Сразу же после рассредоточения конвоя командир корабля ПВО — капитан 1 ранга, старший по званию, — приказал нескольким сторожевикам и тральщикам держаться рядом с ним, охранять его. Встречным судам, что искали защиты, он категорически запрещал следовать за своим отрядом, а советовал уходить самостоятельно к Новой Земле. Пользуясь преимуществом в ходе, отряд скрылся вскоре за горизонтом, а вслед ему неслись проклятия моряков.

Когда был принят сигнал бедствия с транспорта, торпедированного в десятке миль к югу, капитан 1 ранга не разрешил идти на помощь, заявив, что безопасностью трехсот человек его экипажа не стоит рисковать ради спасения тридцати моряков. Командиры кораблей неоднократно предлагали начать поиск транспортов, беззащитных и разбросанных где-то поблизости, но неизменно получали отказ. В конце концов командир одного из тральщиков, лейтенант, взбунтовался, самовольно вышел из подчинения старшему и повернул свой кораблик на север. По пути он встретил несколько шлюпок, подобрал из них погибавших людей. У кромки льдов обнаружил транспорт и позже благополучно привел его к Новой Земле, в пролив Маточкин Шар.

Другой лейтенант, командир сторожевика, с самого начала остался с тремя судами. Завел их во льды, приказал капитанам выкрасить борты в белый цвет. Выждав затем, пока утихнут атаки немцев, возглавил переход этой группы судов к Новой Земле.

Там, где офицеры эскорта проявляли организованность и верность долгу, потери оказывались минимальными.

«Слава богу, в британском флоте не перевелись хоть отважные лейтенанты…» — подумал грустно вице-адмирал. Решил, что этих лейтенантов надо представить к наградам. Но потом печально вздохнул: награждены наверняка будут многие, в том числе и капитан 1 ранга, ибо официальная версия операции потребует, чтобы все офицеры эскорта выглядели безупречно и мужественно.

По-разному вели себя экипажи транспортов. Некоторые оставляли суда раньше времени, предпочитая болтаться по морю в шлюпках, нежели подвергаться беспрерывным атакам. Покинутые суда дрейфовали по многу часов, погода не позволяла немцам захватывать их в качестве призов, и подводники без труда пускали ко дну их, оповещая хвастливо о новых победах. Судьба моряков, понадеявшихся на шлюпки, часто в арктическом океане оборачивалась трагически.

Капитан американского транспорта «Алькоа Рейнджер», заметив самолет, приказал поднять сигнал о безоговорочной капитуляции. Но самолет пролетел на большой высоте и скрылся в облачной дымке.