Константин Кудиевский - Горькие туманы Атлантики

Иное дело на транспортах. Здесь не нападают первыми — здесь можно лишь защищаться, да и то не всегда надежно. Шанс заключается здесь не столько в собственном умении, сколько в силе кораблей охранения да в промашках врага. А нет ничего тягостней на войне, нежели отбиваться, вместо того чтобы атаковать самому. Но транспорты для немецких военных кораблей не равный и достойный противник, а только цель, которую разыскивают, рыская по океану, и затем, обнаружив, добивают всеми доступными средствами — торпедами, бомбами и снарядами. Поэтому транспорты чаще всего обходят гитлеровцев за сотни миль, прячутся в ночах, в туманах, за дымовыми завесами. Нет, все-таки на войне самая завидная доля — быть солдатом.

Правда, если конвой дойдет до советских портов, силу моряков торгового флота тоже почувствует враг на каких-то участках фронта — это единственное, что утешает. Гривс по секрету обмолвился — он узнал это от коммодора конвоя, — что в трюмах транспортов сто восемьдесят восемь тысяч тонн ценных военных грузов общей стоимостью в семьсот миллионов долларов. Почти полтысячи танков и около трехсот самолетов, более четырех тысяч автомашин и тягачей, боезапас, взрывчатка, горючее, сталь, стратегическое сырье… Конечно, капля в море по сравнению с нуждами советского народа, ведущего кровопролитные бои против двухсот пятидесяти отборных гитлеровских дивизий. Но сейчас эта капля окажется к месту.

Немцы, безусловно, не дураки: постараются вцепиться в конвой мертвой хваткой, чтобы уничтожить его совсем или максимально ослабить. Так что впереди — нелегкая жизнь. Однако хватит об этом гадать… Быть может, на совещании капитанов завтра все прояснится, и тогда не останется времени для сомнений и опасений — будет лишь цель: доставить грузы в советские порты! Скорее бы! Черт с ними, с опасностями: разве во время войны они существуют лишь в океане?

А теперь пора спать, решил Лухманов. Кто знает, как начнут разворачиваться события, и может случиться, что ему, капитану, многие сутки придется затем провести на мостике и в штурманской рубке.

Ночь побаловала ясной погодой, а с утра в фиорде снова начал накапливаться туман. Он появлялся неведомо откуда, словно просачивался из глубин моря или горных недр, где дремал и отлеживался до этого. Небо опять заплывало свинцовой одутловатостью отяжелевших туч.

На суда неожиданно был передан прогноз погоды: туман обещали до конца суток. Но Лухманова взбудоражил сам факт передачи метеосводки: на стоянке она никому не нужна, и потому погодой не интересовались уже много недель. Быть может, это — начало?.. Видимо, в подобных предположениях он оказался не одинок: вскоре кое-где над трубами пароходов заклубились дымы — там разжигали топки котлов. И Лухманов, подбодренный этими дымами, приказал Птахову и Синицыну окончательно подготовить, на всякий случай, теплоход к выходу в море. Он видел, с какой радостью засуетились на палубах моряки.

Рейдовый катер стал обходить суда и забирать капитанов задолго до начала совещания. Когда он подвалил к трапу «Кузбасса», в него спустились Лухманов, Митчелл и Савва Иванович. К ним тотчас же протиснулся Гривс, пожал приветливо руки, улыбчиво высказал предположение, что советские моряки, по всему видать, вскоре окажутся дома. Он улыбался и Митчеллу, словно тот тоже был моряком советским, поскольку служил на «Кузбассе».

— В Мурманске я напрошусь к вам в дом, мистер Лухманов, — смеялся американец. — Вы угостите меня бесподобным русским блюдом: пель-ме-ни!

Неподалеку от причала их обогнал нарядный катер-лимузин с крейсера «Лондон». На его коротенькой мачте развевался маленький адмиральский флаг.

Совещание происходило в зале недостроенного здания христианской ассоциации молодых людей. Это здание возводили английские морские пехотинцы в распадке между сопками, в самом углу Хвал-фиорда, где как-то незаметно вырос небольшой поселок. Сперва появились стандартные металлические бараки, потом вокруг них начали громоздиться различные служебные постройки.

Внутри помещения было сыро и мрачно. Всюду виднелись следы недоделок: затеки краски, непригнанные полы, временная электропроводка. Пахло камнем и свежеоструганным деревом. За окнами внезапно хлынул проливной дождь, и это еще больше усилило ощущение мрачности.

Удивляло обилие военно-морских чинов, английских и американских офицеров самых различных званий — от лейтенантов до капитанов первого ранга. Присутствовали и несколько адмиралов. Офицеры переговаривались вполголоса, держались стороной, не смешиваясь с торговыми моряками, и Лухманов заметил, что Митчелл с трудом подавил в себе желание присоединиться к ним. Быть может, он различил среди офицеров знакомых.

Только английские и советские моряки были по форме одеты, американцы же, в отличие от Гривса, явились кто в чем: в куртках, в свитерах, просто в рубашках. Все слонялись из угла в угол, безбожно дымили трубками и сигаретами, и зал вскоре стал походить на сарай — грязный, задымленный, душный. За окнами, под дождем, прохаживались часовые — солдаты морской пехоты, и это, пожалуй, было единственным, что напоминало о важности происходящего.

С английской точностью совещание началось ровно в тринадцать. Первым выступил коммодор конвоя офицер резерва британского флота.

— Джентльмены! — произнес он негромко, несколько смущаясь непривычной роли оратора. — Переход из портов Америки и Канады в Исландию ваши суда завершили в разное время успешно. На дальнейшем этапе пути мы вверяем свою судьбу флоту Британии. Восточнее острова Медвежий, кроме того, безопасность конвоя будет обеспечивать и советский Северный флот.

Он говорил неторопливо, подчеркивая значимость своего сообщения. Митчелл переводил, главным образом, Савве Ивановичу, так как Лухманов сам улавливал смысл.

— Итак, сегодня суда после долгой вынужденной стоянки в Исландии снова выходят в океан. Первый морской лорд просит от его имени поздравить экипажи с началом операции. Сэр Паунд желает всем нам успеха и верит, выражаясь словами великого Нельсона, что в море каждый исполнит свой долг. А теперь, джентльмены, прошу внимательно выслушать последние указания командира эскорта на переход.

Командир Брум поднялся порывисто. Лицо его выражало уверенность, что в море конвою не грозит никакая опасность. Казалось, он готов был, даже мечтал об этом, встретиться со всем германским флотом. Корабли эскорта покажут, на что способны британские моряки! Враг будет уничтожен либо обращен в бегство! Стоит ли остерегаться противника, если на миноносцах служат такие ребята…

А Лухманов думал о своем. Значит, сегодня? Так скоро? Он ожидал этого, однако сообщение коммодора прозвучало все-таки неожиданно. Лухманов видел озабоченность на лицах многих капитанов: до выхода оставалось, по сути, лишь несколько часов. На всех ли судах готовы к рейсу в такой же степени, как на «Кузбассе»?