Илья Симанчук - Ребята из дивизии «Таран»

«Леня, дружище ты мой хороший!

...Очень много радости мне принес сегодня почтальон: сразу два письма – от тебя и от твоей мамы. Ты просто счастливчик – увидел свою мамашу и провел с ней целых четыре дня. А я свою мамку не видела уже больше восьми месяцев. Соскучилась ужасно, так бы и полетела к ней хотя бы на десять минут. Но это свидание так же, как и с некоторыми военными, откладывается на неизвестный, но продолжительный срок. Зато какая это будет встреча! Ленька, милый! Пиши, пожалуйста, чаще, чтобы я сразу и подробно узнавала об изменениях в твоей судьбе и о дальнейших перемещениях твоих по поверхности нашего Союза.

А у меня сегодня «день рождения» – ровно месяц, как меня ранили в бою под деревней Б. Ранена я была двумя минами в обе ноги и в обе руки. Раны все ерундовые, только в плечо левой руки попало основательно. Рука первое время висела как плеть, даже пальцы не двигались. Хотели меня из медсанбата в полевой госпиталь отправить, да я категорически воспротивилась и осталась в роте выздоравливающих...

...А я уже кандидат ВКП(б) с 15.06.42 г., и Машенька тоже. На нас с Машей заполнили характеристики, и скоро мы получим значки «Снайпер» и будем по этому случаю держать носы кверху.

Ну, новости, кажется, все. Поправляйся, пиши чаще и не забывай старых друзей. (Я, кажется, имею право так называться.)

Очень и очень рада улучшению здоровья твоей мамы. Она у тебя славная – славная.

Ну, до свидания, друг мой, до обязательного свидания. Еще раз повторяю – ПИШИ!

А пока будь здоров и весел.

Крепко жму руку.

С большим приветом.

Наташа.

...Если бы ты знал, как хочется мне тебя увидеть! Ты, наверное, все такой же. Да?! Или изменился?! Наверное, похудел и повзрослел. Обязательно просись к нам!!!»

Попав в роту выздоравливающих, Наташа несколько дней провела в лесу. Ее буквально оглушила тишина, прерываемая лишь далекими разрывами. Деревья, кустарники, холмы, укрытые ковриками мха, на время перестали быть для нее ориентирами или средствами маскировки, а приобрели свой первоначальный, истинный смысл. Оттуда в письме спасенному ею командиру полка Довнару Наташа писала:

«Природа здесь замечательная: холмы, лес, очаровательные ярко-зеленые полянки, покрытые ландышами и фиалками, и самое главное – озера, большие, блестящие, как зеркала, в изумрудных рамках травы и молодых березок... А на заре серебристой трелью заливаются соловьи, и в довершение ансамбля почти круглые сутки раздается меланхолическое «ку-ку»…

Рана на руке у меня еще глубокая, открытая, но с обеих сторон (входное и выходное отверстия) очень чистая и симпатичная. Поэтому, я думаю, что скоро отсюда выберусь... И Машенька ждет меня не дождется...»

Кажется, только теперь поняла, нет, почувствовала Наташа, что ей больше всего по душе. Снова и снова берется она за перо, бумагу и шутливо пишет родным про свои раны, про турунды с хлорамином, которыми ее терзают, или про особые, лесные концерты, где участвуют соловьи – хором и соло, кукушки, жаворонки и прочие певчие птички. И опять никак не налюбуется она на природу.

«...А ландышей сколько! Ягоды цветут, так что скоро появятся такие деликатесы, как клубника, черника, малина, брусника, смородина и прочее и прочее. И самое главное – все в неограниченном количестве и совершенно бесплатно: ешь – не хочу. Скоро, недели через две-три. А грибочки уже начали появляться. Мы ходили и набрали штук 15-20 маслят и подберезовиков. И, конечно, сварили суп у себя в шалаше на костре. А шалаш у нас был замечательный. Стоял в самом центре на пригорке, и вывеска к дереву была прибита: «Дача № 13». Это, конечно, я придумала. Все очень смеялись. А сейчас мы переехали в другое место, продвинулись вперед. Теперь живем в землянке. Тоже неплохо. Печка, нары и даже стол и полочка есть. Ну, конечно, без букета ландышей не обошлось, а отсюда уют и запах. Красота!

Красота-то красота, а в часть мне очень хочется скорее попасть. Вот я каждый день хожу, прошусь, чтобы выписали, а они все держат. Я с ними уж и ругаюсь, и ласково – ничего не помогает. Ну, просто беда да и только. Ну, ничего, скоро выберусь!

Я чувствую себя очень хорошо, только скучаю от ничегонеделания. Боюсь, что после окончательного выздоровления меня не будут пускать на передовую. Комбат приезжал навестить нас и, заявил мне: «Теперь меня не проведете – дальше командного пункта я вас не пущу!» Вот еще не было печали!»

Интересно, сколько там, в медсанбате, нагадали ей кукушки? Если судить по тому, что куковали они почти круглосуточно, то обещали, взбалмошные, наверное, долгую и счастливую жизнь...

Зажила у Наташи ее «очень симпатичная ранка» на левом предплечье, кстати, совсем недалеко от сердца. Наконец-то вернулась к ней снайперка, и снова вместе с Машей можно было отправляться на «охоту».

Поселились девушки в отдельной маленькой земляночке, выложенной березовыми стволиками. Стояла эта землянка на горке, над рекой. А вокруг – холмы и овраги, леса и полянки, красивые и щедрые. Красивые – пышной предосенней красотой, щедрые – цветами, грибами, ягодами...

В первый же день, как обосновались подруги на горке, они выбрались в соседний лес и принесли два котелка земляники – мелкой, но душистой и сладкой. А во второй собирали ягоды для раненых. Тут верховодила Маша, умиляя Наташу своими медицинскими наставлениями.

– Все очень просто, – приговаривала она. – Малину варят тем, кого лихорадит, чернику – у кого с желудком плохо, а у ежевики сок кислый: жажду быстро утоляет...

В первых числах августа дивизия, в которой служили Наташа и Маша, была переброшена на новый участок фронта – в район деревни Сутоки.

К этому времени явно обозначилась угроза полного окружения советскими войсками фашистских сил в районе Демянска. В расположенной среди лесов Восточной Пруссии ставке Гитлера и Вольфшанце начались поспешные совещания.

На них вражеские стратеги стремились выработать такие планы дальнейших действий, которые позволили бы сорвать наступление «этих неожиданно активизировавшихся русских». Гитлеровское руководство пыталось во что бы то ни стало сохранить демянскую группировку, называя ее «пистолетом, направленным в сердце России». При благоприятном исходе событий вражеская ставка рассчитывала на объединение демянской и ржевской группировок и развитие нового наступления на восток севернее Москвы.

Вот почему туда снова и снова на сотнях транспортных самолетов перебрасывались подкрепления. Сам Гитлер придавал этому участку фронта такое значение, что не пожалел направить под Демянск даже батальон своей личной охраны – пресловутый первый батальон «Лейб-штандарт».