Илья Симанчук - Ребята из дивизии «Таран»

– По-моему, самое нам время подумать о том, чтобы стать коммунистами: страна в опасности, мы защищать ее собираемся. Верно, Машуня? – рассуждала как-то вслух Наташа. – У нас издавна в семье так повелось. В гражданскую все мои – и дедушка с бабушкой, и братья мамины, и мама – стали большевиками, участвовали в боевых действиях. Я поэтому тоже должна...

– Правильно, – отозвалась Маша. – Мой папа всегда повторял: «Держись за партийными, они тебя на верный путь выведут». Братья мои раньше меня добровольцами пошли. Тоже, верно, на фронте в партию вступать будут... И я за ними!

Из Москвы Наташа привезла документ, которым очень гордилась. В выписке из протокола бюро Коминтерновского райкома комсомола говорилось, что ее рекомендуют для вступления кандидатом в члены ВКП(б) «как активного комсомольского работника и замечательную патриотку».

– Только это слишком сильно про меня сказано: «Замечательная патриотка», – сказала она Маше.

– Скромничаешь ты! А на самом деле такая и есть, – убежденно произнесла Маша. – И смелая, и патриотка. Тебе рекомендация на всю жизнь дается, и в ней должно быть сказано: не зря, мол, этот человек в партию идет и для партии он нужный...

– Значит, ты считаешь, что я смелая?

– Еще какая! И настырная. И друг-товарищ хороший. И снайпер настоящий.

– Ну, спасибо, Машенька, – засмеялась Наташа. – Если в себе засомневаюсь, только к тебе обращусь.

– А я разве что выдумываю? Любой, кто тебя знает, это подтвердят...

Наташа действительно всегда была смелой, упорной, прямой. Водилось это за ней с детства.

...Выбрались они однажды с мамой после трудового дня (дочь училась в школе, а мать – в Тимирязевке) на прогулку в Останкинский парк. Аттракционы были облеплены ребятней, но Наташа потащила маму мимо, к парашютной вышке. Вымолила разрешение, поднялась наверх, вышла на площадку, отыскала глазами маму, махнула ей рукой и, не задерживаясь, не колеблясь, прыгнула. Когда подбежала к маме, глаза ее упоенно сияли!

Всегда, когда она радовалась, веселилась, глаза ее были ярко-синими. А в минуты волнения они отливали серовато-стальным оттенком...

Как-то раз ее классный руководитель пришел на урок крайне раздраженным. Он прерывал ответы ребят, делал ненужные замечания, и плохие оценки градом сыпались в классный журнал.

– Ну-ка попробуйте ответить вы, – обратился он к Наташе. – Весь класс плохо подготовился, посмотрим, как обстоят дела у старосты.

– Я вам сегодня отвечать не буду, – отчеканила Наташа. – Вы сегодня... несправедливы!

– Выйди вон из класса! – крикнул учитель и яростно ткнул пером в чернильницу, отыскивая глазами в журнале ее фамилию.

Дома Наташа переживала, корила себя, хотя и понимала, что учитель действительно был неправ. Но ведь она – староста, вожак... А какой пример показала?

Весь вечер прошел в переживаниях, а наутро Наташа сразу же попросила у учителя прощения. Тот помолчал, а потом тоже извинился перед Наташей, перед всеми ребятами.

Оказалось, что он провел несколько бессонных ночей у постели тяжело больного сына. Устал, замучился и на уроке потерял контроль над собой...

Случилось раз, жильцы соседней квартиры, выйдя на лестницу, нечаянно захлопнули за собой дверь.

– Сейчас я им помогу, – сказала Наташа подружкам, пришедшим в гости, и распахнула окно.

Девочки ужаснулись:

– Ты сошла с ума!

– Это же четвертый этаж!

– У тебя закружится голова!

Но Наташа, закусив губу, уже вылезла в окно. Она встала на узенький карниз, вцепившись побелевшими пальцами правой руки в раму своего окна. Осторожно переступила, прижавшись к стене, потянулась и левой рукой ухватилась за раму открытого соседского окна.

Еще шажок – и она, перегнувшись, влезла в окно, хлопнула в ладоши и громко засмеялась, А затем вприпрыжку поскакала открывать дверь изнутри.

– Чем я хуже Пьера Безухова? – шутила Наташа потом. – Он, правда, вылез в окно на спор! Ну, а я без спора... – И в глазах ее светилось такое удовлетворение, что было ясно: девчонка полезла по карнизу еще и для того, чтобы испытать себя, чтобы пересилить страх, доказав самой себе, на что способна.

Зачем ей хотелось быть смелее, сильнее своих сверстников? О, конечно, ради большой цели! Недаром одним из самых любимых ее героев был Валерий Чкалов. Недаром уже с семи лет она твердо решила: «Стану летчицей».

В ее комнате в доме на Сретенском бульваре – три узких окна «фонарем». Что из них видно? Горбящиеся крыши соседних домов... Перешептывающиеся кроны деревьев...

А она видела еще и льды Северного полюса, и зеленую тайгу, и голубую океанскую пустыню, видела все это под крылом своего самолета...

Совсем еще маленькой, ученицей младших классов, она дожидалась, пока мама уйдет на кухню или в магазин. А тогда двигала стол, ставила на него стул и, пыхтя, залезала на старенький, потрескавшийся гардероб.

Пахло пылью, но ей казалось, что это запах бензина и масла, что шум деревьев за окном – шум заведенного двигателя, а три узких оконца впереди – стекла кабины пилота.

Суждено ли было сбыться ее мечтам? Она, во всяком случае, старалась изо всех сил. В восемнадцать лет, предварительно договорившись с матерью о том, что после окончания школы будет поступать в геологоразведочный институт, все-таки пыталась попасть в аэроклуб. Истины ради надо сказать, что мама тогда находилась далеко от Москвы – на курорте. И туда было отправлено длинное, ласковое и шутливое письмо, в котором Наташа писала:

«Мамочка! Ты прости меня, что я, не посоветовавшись с тобой, подала заявление в аэроклуб. По-моему, если меня примут, будет очень хорошо. Ведь сейчас такое время, что каждая девушка должна иметь какое-то военное образование. Двадцать первого сентября я буду проходить врачебную комиссию. Подумай обо мне часов в семь-восемь вечера, и я пройду все испытания и поступлю в летчики. Мамусенька, ведь ты помнишь, что я еще на Покровке собиралась стать летчиком. Маленькая я тогда была, а теперь... во какая большущая! Правда? Я думаю, что если меня примут, то я совсем излечусь от лени и буду каждый день учить уроки...

Ух! Размечталась! Улетела в облака, не проходя врачебную комиссию. А вот двадцать первого какой-нибудь старичок с козлиной бородкой посмотрит на меня сочувственно и скажет: «Не бывать вам, барышня, птицею, не летать вам в дали лазурные и не бить врагов с неба синего». Ах, лысый черт! Неужели правда так скажет? Выдерну я ему тогда остаток бороды. Ей-ей, выдерну и оставлю себе на память...»

Не зря Наташа прятала за шутками опасения. Хоть и занималась она гимнастикой, бегала на лыжах, все-таки медицинская комиссия нашла какие-то отклонения в работе ее, может быть, излишне быстрого и горячего сердца. Видимо, сказались ранние заболевания – и туберкулезный процесс в легких, и отеки на гландах...