Иосиф Линдер - Загадка для Гиммлера. Офицеры СМЕРШ в Абвере и СД

Тем временем погода над долиной быстро налаживалась, туман рассеялся, и разведчики, оживившись, принялись высматривать остальных диверсантов. Яркий солнечный блик, на секунду вспыхнувший в кустах на краю поляны, не остался не замеченным Дроздовым. Он вскинул бинокль и навел на то место, где еще продолжали качаться ветки. В окулярах появились две фигуры: одна — уже знакомая, пулеметчика, и вторая — высокого, судя по кубарям в петлицах, старшего лейтенанта.

«Рост выше среднего. Телосложение крепкое. Лицо овальное. Нос? Нос точно его — прямой с горбинкой. Волосы русые. Пробор? Должен быть с правой стороны. Вот зараза! Пилотка закрывает. — Дроздов мысленно повторял приметы Загоруйко. — Ладно, сначала тебя возьмем, а потом будем разбираться. Пока ясно одно, что вы от фрицев, свои так у себя не ходят», — заключил он и повел биноклем выше по склону.

— Товарищ капитан, смотрите, за черным валуном еще четверо гадов окопалось! — затормошил Дроздова за руку Санников. — Всего семь, как в ориентировке. Все сходится! Это диверсанты!

— Вижу, Сан! Похоже, это действительно Загоруйко! — согласился Дроздов.

— Тогда чего тянуть резину, Петрович? Берем их, пока тепленькие! — торопил Санников.

— Не гони, разведчик, под ветер, подождем, когда соберутся в кошаре, вот тогда всех скопом и накроем.

— Понял, командир!

— Вот и молодец, а сейчас передай по цепи, чтоб сидели тихо как мыши и без моей команды даже не дышали!

— Есть, командир! — ответил Санников и беззвучно исчез в кустарнике.

Дроздов вновь навел свой бинокль на Загоруйко — тот не торопился идти к кошаре, чего-то выжидал. Пулеметчик энергично объяснял ему что-то, но «старший лейтенант» оставался на месте, продолжая водить биноклем по долине и подходам к кошаре. Затем он раздраженно отмахнулся и направился к остальным диверсантам. Пулеметчик, настороженно озираясь по сторонам, спустился вниз и уже вместе с «сержантом» бросился вдогонку за Загоруйко.

Капитан напрягся — его план дал сбой: диверсанты, видимо, что-то заподозрили и теперь торопились выбраться из подготовленной им западни. Медлить было нельзя — все решали секунды, — и он дал сигнал.

Долгий треск сороки взорвал тишину, и цепь разведчиков мгновенно пришла в движение. Санников, а вместе с ним еще четверо бойцов одним стремительным рывком отсекли «сержанта» и пулеметчика от основной группы противника. Те даже не успели выхватить оружие — сбитые с ног, они оказались на земле. «Сержант» от молниеносного удара Сана ушел в глубокий нокаут, но здоровяк пулеметчик каким-то немыслимым способом сумел вывернуться из-под навалившихся на него разведчиков и бросился наутек. Но далеко ему уйти не удалось. На солнце короткой вспышкой блеснуло лезвие ножа и с характерным хрустом вонзилось в правое плечо диверсанта. Пробив правую лопатку, оно по рукоять ушло в тело. Пулеметчик взревел от боли, по инерции сделал несколько шагов и, прогибая спину, стал заваливаться набок, выпуская из рук спасительное оружие. Через мгновение его уже «пеленали» разведчики Дроздова.

— Ребята, окружай! Брать только живьем! — заглушая крик раненого и сумасшедший треск веток под ногами, гремела над поляной команда Дроздова.

Разведчики выскочили из засады и бросились наперерез диверсантам, чтобы отсечь их отход, но опоздали. Прижавшись к отвесной скале, абверовцы заняли круговую оборону и ответили ураганным огнем. Разведчикам пришлось залечь и отстреливаться. Бой принял затяжной характер. Попытка группы Санникова прорвать оборону со стороны водопада закончилась безрезультатно. Попав под кинжальный огонь пулемета, они вынуждены были откатиться назад, еле успев оттащить двоих раненых товарищей и одного убитого.

…Бой продолжался уже несколько часов, а разведчикам все не удавалось продвинуться вперед ни на метр. Подоспевший на подмогу Гусев и бойцы из оперативной группы «Самшит» положение к лучшему не изменили. Диверсанты, грамотно рассредоточившись за скалами, не давали бойцам поднять головы и рассчитывали продержаться до наступление темноты, чтобы, воспользовавшись ею, прорваться в горы. Дроздов с Гусевым думали об одном — как не допустить этого.

Взгляд Дроздова упал на полуторку, брошенную у дороги, затем на залегшего неподалеку водителя Яшу, и внезапная догадка осенила его.

— Яшка! — крикнул он. — Бери Юру и бегом к машинам! Гоните их сюда!

— Толково придумано, Петрович! Достать этих паскуд из-за машин! — мгновенно оценил ход командира Гусев.

— Брать будем с двух сторон! — продолжал развивать свой замысел Дроздов. — Я пойду на них в лоб за грузовиками, а ты со своими хлопцами повторишь атаку от водопада.

— Есть, командир! На этот раз они, суки, от нас никуда не денутся! — заверил его Гусев и, взяв с собой четверых бойцов, отправился занимать исходную позицию.

Сам Дроздов готовился к решающему броску. Разведчики без слов понимали своего командира и, когда к кустам подъехали полуторки, без лишней суеты сгрудились за ними. Диверсанты прекратили стрельбу и вначале с удивлением наблюдали за этими странными маневрами. По открытому склону горы, прямо на них, медленно наползали задними бортами два грузовика. Когда они наконец сообразили, что к чему, оказалось поздно. Дистанция сократилась. Шквальный огонь уже не мог остановить разведчиков, в ход пошли гранаты, а в это время с фланга ударил Гусев со своими бойцами. Через минуту все смешалось, и вот уже противники сошлись в жестокой рукопашной.

Отблески заходящего солнца тускло блестели на лезвиях острых ножей. Вскоре чернильная южная ночь укутала непроницаемым покрывалом поляну, на которой лежали окровавленные тела. Мрачные зубцы гор время от времени озарялись всполохами артиллерийских разрывов на линии фронта. Война не знала перерывов даже ночью, продолжая свою страшную жатву.

С приближением рассвета беспорядочная артиллерийская перестрелка стихла и на передовой установилась зыбкая, словно весенний лед, тишина. Размытая тень гор, безмятежно покоившаяся на бескрайней морской глади, пришла в движение. Ее острые зубцы сначала едва заметно заколебались, затем она поблекла, а через миг у кромки горизонта вспыхнула и тут же погасла ослепительно яркая полоска света. Первый робкий солнечный луч разорвал туманный полумрак и тысячами зарниц отразился от ледников на вершине горы Агой. Ночная мгла отступила, поспешив спрятаться на дне бездонных ущелий. Бледный диск луны, мелькнув на прощание, стал медленно таять в утренней дымке.

Вялое февральское солнце, выплыв из глубокой горной расщелины, медленно вскарабкалось по скальным разломам на недостижимую вышину, лениво покачнулось и, стряхнув с себя остатки утренней дремы, покатилось по безбрежному иссиня-холодному небесному пространству, в котором уже угадывались теплые, почти весенние краски. День уверенно вступал в свои права. На склонах гор брильянтовыми россыпями полыхал девственно-чистый снег, нестерпимо ярким светом пылали скованные пока льдом озеро и река. Но по оттаявшим тропам, весело журча и набирая силу, уже бежали в долину бурные ручьи.