Геннадий Гончаренко - Годы испытаний. Книга 3. Разгром

Гальдер бросил изучающий взгляд на участников совещания, провел указкой по заштрихованным черным квадратикам и прямоугольничкам, обозначающим кварталы Сталинграда, и продолжил доклад:

— Некоторым немецким частям удалось пробиться на окраину Сталинграда, южнее реки Царицы и на севере, в районе села Рынок, и южнее его, но важнейшая часть города с паромной переправой остается пока в руках русских.

Вейхс не выдержал и прервал:

— Паромная переправа полностью парализована нашей артиллерией.

Но Гальдер, не обращая внимания, продолжал:

— Немецкие дивизии в Сталинграде с тактической точки зрения пока еще, мой фюрер, обращены в основном к Дону, а не к Волге.

Гитлер нетерпеливо перебил Гальдера:

— И в этом надо винить только генерала Вейхса и вас.

— Обороняющиеся русские армии в Сталинграде располагают неограниченными возможностями для того, чтобы, используя стабильную позиционную оборону, расчленить наши наступающие войска и не давать им покоя, нападать и уничтожать их, хотя потери наши в людях и технике.

Гитлер прервал его и раздраженно-повышенным тоном сказал:

— Я прошу не касаться потерь. Они не имеют значения для выполнения конечной цели — захвата Сталинграда. Ваши конкретные предложения, генерал Гальдер?

— Ради достижения решительного успеха на более важном оперативном направлении — Кавказе — считаю целесообразным отказаться временно от взятия Сталинграда и перейти к обороне, а все силы и резервы бросить на Кавказ.

Гитлер сидел, но когда он услышал это предложение, вскочил и, потрясая в воздухе кулаком, грохнул им по столу:

— Я слышал от вас подобные предложения, господин генерал. Да, да, уже не раз. Я решительно их отклоняю. Сталинград необходимо взять, несмотря ни на какие потери.

— Если мы намерены брать Сталинград, тогда, мой фюрер, нам придется хотя бы временно отказаться от Кавказа. Немецкие армии должны перейти к обороне на Кавказе до овладения Сталинградом — таково мое мнение. Но, как вам будет угодно, мой фюрер.

Гитлер резко поправил прядь волос, упавшую на лоб, сказал:

— Я давно уже слышу ваши глубоко ошибочные мнения, господин генерал. Но и от действий на Кавказе я не откажусь. Мне все ясно. Вейхс, доложите ваши соображения по этому вопросу.

— Господин фюрер, смею напомнить, я докладывал свое мнение и обращался с предложением в штаб верховного командования и. к вам лично.

Но Гитлер тут же оборвал его:

— Понимаю, вы хотите уйти от ответственности. Я вижу, вы разделяете точку зрения генерала Гальдера и предлагаете отказаться от захвата Сталинграда. Эти половинчатые суждения мне и раньше не нравились. О них мне докладывал генерал Иодль после боя под Калачом.

«Значит, начальник штаба оперативного руководства вооруженными силами Иодль умышленно предвзято информировал о моих намерениях фюрера, — подумал Вейхс. — После совещания придется просить у Гитлера личной аудиенции для доклада».

— Считаю это стратегическим недомыслием, — резко выкрикнул Гитлер. — Я заставлю всех выполнить мой приказ. Сталинград должен быть взят во что бы то ни стало, и притом в самое ближайшее время. Я, и только я предопределю дату его падения.

Гитлер был взбалмошной натурой. Все он любил и всем увлекался постольку поскольку: наукой, искусством, военными знаниями. Только люди, обладающие сверхъестественной интуицией (к которым он причислял и себя), были, по его мнению, способны рождать великие идеи и добиваться их осуществления решительно и бесповоротно.

Когда Гитлером овладевала какая-то новая идеи, он уединялся и замыкался в себе. Но стоило ему встретиться с возражениями или столкнуться с внезапным препятствием, он приходил в буйное неистовство. Он не старался отягощать себя глубокими знаниями, считая, что это вредно сказывается на рождении гениальных идей.

Но все это кажущееся, напускное и порой простоватое на первый взгляд, кто его не знал лично, могло лишь ввести в заблуждение. Иодль вспомнил, как однажды Гитлер небрежно исчертил туристскую карту Франции и Испании синими стрелами. Вызванные к нему в салон-вагон Кейтель и Иодль, переглядываясь, лишь пожимали плечами. Они хорошо понимали идеи фюрера, знали его военный талант и покорно отвечали одно: «Яволь» (Ясно). Хотя многое для них тогда оставалось загадкой. «Я даю вам идею, — говорил Гитлер, — и исхожу из того, что мне нужна важная английская база — Гибралтар. А как сделать, чтобы он был в наших руках, подумайте сами. На то вы и назначены на высокие военные посты. — Но тут же вскоре он как бы отходил от запальчивости и говорил, и приводил такие расчеты, что даже они, опытные военные генштабисты, только диву давались. — Я рассчитал, что для переброски наших войск потребуется три месяца. Переход франко-испанской границы мы осуществим за месяц до нападения. Остальное надо разработать штабу в деталях и доложить мне не позднее чем через месяц весь оперативный план».

Иодль, слушая Гитлера и вспоминая об этом, хорошо знал, что фюрер не преминет спросить у него мнение по вопросу предстоящего наступления на Сталинград. И он в своем предчувствии не ошибся.

— Генерал Иодль, — обратился Гитлер, — прошу высказать ваши соображения.

Иодль поднялся, неторопливо и уверенно подошел к карте и встал в позу самоуверенного ученика, отвечающего учителю у доски и поглядывающего с пренебрежением на однокашников.

— Считаю, мой фюрер, что надо непременно завершить начатое сражение нашей армии под Сталинградом. Мы не можем упускать инициативы на таком важном оперативно-стратегическом направлении. Иначе русские перехватят ее у нас. По моему глубокому убеждению, шестой армии надо в самое ближайшее время очистить еще не захваченные районы города от противника и окончательно перерезать Волгу, а с нею и все коммуникации, связывающие большевиков с южными районами страны. Нас обязывают утвержденные вами, мой фюрер, планы, требует наш престиж перед союзниками, да и международная обстановка. Мы должны выполнить ваши гениальные замыслы и быть непреклонными в достижении этих великих целей

Гитлер обвел сидящих острым вопрошающим взглядом.

— Вы правильно мыслите, Иодль. Вы, как я понял, настаиваете на необходимости выполнения директивы, отданной главным командованием? Мне ясно. Ваши доводы считаю единственно разумными.

Барон Вейхс поднялся и попросил слова. Гитлер покровительственно сделал ему знак рукой.

— Мой фюрер, я не против того, чтобы покончить со Сталинградом. Но сил наших двух армий для решения такой задачи в настоящий момент недостаточно. Резервы армии на исходе, тылы далеко остались позади. У нас очень затруднительное положение со снабжением.