Геннадий Гончаренко - Годы испытаний. Книга 3. Разгром

На обратном пути в штаб полка машина то и дело останавливалась, и подполковник Грылев, завидев бойцов или командиров, расспрашивал, кто они и куда идут.

— Это все крузовские. Бродят по деревням. Я ему завтра дам жизни. Подраспустил людей.

«Если он будет останавливаться и разговаривать с каждым разгильдяем, то мы и до утра не доберемся до штаба», — подумал Миронов. Наконец, машина остановилась у большого рубленого дома под оцинкованной крышей.

— Айда ко мне, хлопцы, обедать, — пригласил всех Грылев. — У нас сегодня гость. Новый мой зам. Надо его принять. Да, как с планом боевой подготовки, Ванин? Расписание готово?

— Уже на две декады. Завтра еще одну закончу.

— Ох и достанется нам скоро! Придет приказ, давай на фронт отчаливай, а мы мало еще сделали. Слыхали сегодня сводку? Снова немцы прорвались к Волге. Но вы ответьте мне, братцы: почему в крузовском батальоне так туго новой науке о боевых порядках учатся? И занятия мы с командным составом проводили. А толку от этого никакого. Вот, например, в батальонах Игнатьева и Шульги дела идут ничего. И с танками взаимодействие у них отработано, и дисциплина лучше, а народ у всех один и тот же. А у этого на учебе раненых больше, и при обкатке танками одни ЧП.

— Крузов — педагог до мозга костей. Ему все давай последовательно, не торопясь, — ответил Ванин. — Он привык от четверти к четверти, строго по годовому плану. А с нас темпы бешеные требуют. Хоть двадцать часов в сутки занимайся и то едва уложишься в программу.

— Вот тебе, капитан, — обратился Грылев к Миронову, — и надо к этому отстающему батальону присматриваться. Человек ты свежий, для тебя любой недостаток видней. А я всего без году неделя как в пехоте. Вот о документах инженерных войск спроси меня. Там другое дело.

«Зачем же его тогда послали стрелковым полком командовать?» — недоумевал Миронов.

— По-моему, — сказал комиссар полка, — нам не надо, товарищ подполковник, подменять комбата. Вот мы весь день с тобой прокомандовали, а что это дало? Покричали и уехали.

— Ишь ты какой, — сказал Грылев. — А не кричи на таких, они бы целый день загорали или дрыхли в кустах.

Капитану Миронову многое было непонятно из этого разговора. Кто из них прав, кто виноват и почему не ладится с боевой учебой в одном батальоне полка, которым командует капитан Крузов. Грылев прервал, видно, надоевший ему до чертиков разговор.

— А ну их, — махнул он рукой, — садимся за стол. Семь бед — один ответ. Завтра поедешь, капитан, и сам увидишь, а тогда потолкуем, что нам с ними делать.

За обедом Грылев был весел, рассказывал анекдоты и все время поглядывал на Евгения Миронова.

Прощаясь со всеми, он как бы невзначай спросил у капитана Миронова:

— А что, если и твоего братишку к себе возьму? В адъютанты?

Миронов-старший не хотел, чтобы его родной брат, начавший свой путь в армии боевым командиром-разведчиком, менял свою профессию на легкую адъютантскую жизнь мальчика на побегушках.

— Смотрите сами, товарищ подполковник. Но меня предупредил полковник Андросов.

Грылев перебил его:

— Знаем, знаем его причуды. Из-за зависти все это, что у меня адъютант лучше его замухрышки будет. Но пока я хозяин в полку.

«О, да он не такой уж простой и покладистый, как показался с первого взгляда, — подумал Миронов. — К нему надо присмотреться повнимательнее».

Братья Мироновы по приглашению Ванина остановились у него.

— Мне сегодня в штабе дежурить. Завтра поверку хочу им устроить, — сказал он.

Евгений тут же уснул. Александру не спалось. Беспокойные мысли одолевали его. Было немного боязно: «Справлюсь ли с новыми обязанностями? Одно дело батальон на фронте, где все было привычно, другое — полк. Да еще и командир дивизии вроде: «С тебя спрошу», и Грылев тоже будто обрадовался, что хочет спихнуть все на меня. Или они на испуг берут, или проверяют меня? Хорошо, что я еще там, в отделе кадров фронта, на полк не согласился идти, — подумал он. — Не надо зарываться. А вот что делать с тем, что я перед всеми комбатами, не говоря о командире и комиссаре полка, выгляжу мальчишкой? Все они мне в отцы годятся. Казалось бы, пустяковый вопрос. У меня звание, должность. И почему я должен быть старше их? А вот поди же, смотрят они на меня снисходительно-покровительственно, а некоторые и удивленно-пренебрежительно: такой мальчишка — и замкомполка. «Посмотрим, посмотрим, как ты будешь командовать нами, сынок желторотый. Ты еще под стол пешком бегал, когда мы и в Октябрьской революции участвовали, и в гражданскую воевали, и раньше тебя узнали, что такое война». Вопрос стоял открытым: или они примут над собой его власть, и он будет их товарищем, или они примут эту власть под давлением его служебного положения. И все это сейчас зависело только от него.

Утро выдалось теплое, солнечное, хотя уже появлялись первые осенние заморозки. И от опавших листьев, и осенней прохлады веяло грустью увядания. Солнце всходило лениво, будто знало, что ему некуда торопиться, так как не оживить умирающую природу.

Машина командира полка Грылева вместе с капитаном Мироновым подъехала к землянке командира третьего батальона Крузова. Возле землянки стояли командиры. Капитан Крузов доложил о готовности к занятиям. Батальон стоял, построенный в лесу.

— Ну как, орлы, сегодня воевать будем? — «Орлы» — любимое слово Грылева, и с ним обращался он, когда был в хорошем настроении. — Вчера у вас не получалось, — сказал он. — Плохо отработали новые боевые порядки.

Затем Грылев представил батальону своего нового заместителя.

Миронов от взглядов сотен изучающих его глаз слегка смутился.

Командир полка подал команду начать занятие. И батальон зашевелился, ожил. На опушке взревели моторы танков, и лес окутался голубоватым дымком.

Командир танковой роты, широколицый капитан в синем комбинезоне, поправил шлем, взмахнул флажками, отдавая команду танкистам, и танки дружно рванулись с места и, грохоча гусеницами, стали выползать на дорогу. Дорога была условным рубежом для развертывания танков. Вслед за ними, рассыпавшись в цепи, пошла пехота, переходя с ускоренного шага на бег, скучившись, подразделения перемешивались. Первая волна этой цепи захлестывала вторую, и все это при продвижении вперед превращалось в неорганизованную, копошившуюся массу людей, будто на ярмарке.

Командиры взводов и рот бегали, суетились, делая знаки руками, чтобы бойцы разомкнулись и держались дистанции, но гул моторов и лязг гусениц невозможно было перекричать.

Миронов смотрел и никак не мог понять, почему получается такая неразбериха.

— Стой, стой! — кричал Грылев, подавая ракетой сигналы комбату

Крузов подошел к нему медленной, враскачку походкой, какой ходят пожилые, уверенные в себе люди.