Оуэн Дэмпси - Белая роза, Черный лес [litres]

– А меня допрашивали в гестапо – без пыток, они и так все знали.

Франка помолчала, отошла к окну.

– Вы вспоминаете о семье, о родных местах в Америке?

– Стараюсь об этом не думать. Стараюсь быть Вернером Графом, но… Джон Линч то и дело высовывает свою наглую физиономию.

– Вы вели себя очень убедительно.

– А почему вы заподозрили?

– Когда я вас нашла, вы были в бреду и выкрикивали какие-то слова по-английски.

– В жизни не думал, что встречу кого-то вроде вас. Не думал, что такие люди вообще есть.

Франке приходилось слышать об искренности американцев; теперь она не знала, верить ли.

– Можно у вас спросить… почему вам не нравится, что брат занялся отцовским бизнесом?

– Мне не нравится, как он занялся. Он может его загубить. Дело всей жизни моего отца под угрозой.

– А почему вы сами не взялись? Если вы так подвели отца, то лишились права критиковать Нормана.

– А сами-то рады покритиковать, верно?

– Вы мне не ответили.

– Не пожелал встать на путь, который ведет исключительно к зарабатыванию денег. Хотелось чего-то большего. С другой стороны, кто знает, как сложилось бы, если бы не война. Может, я сидел бы теперь дома, работал вместе с Норманом.

Франка решила, что уже хватит.

– Вы, наверное, голодный. Весь день не ели.

– Просто умираю.

– Продукты у нас кончаются. Завтра мне придется идти в город.

Франка разогрела остатки тушеных овощей и отломила кусок хлеба, который сама испекла. Джон управился с едой меньше чем за две минуты. Когда он закончил, она спросила:

– А зачем вы здесь?

Джон вытер салфеткой уголки рта и положил ее обратно на поднос.

– Вы имеете право знать. Я сюда вовсе не собирался. Мне нужно было прыгнуть неподалеку от Штутгарта. Мы выбрали наиболее безопасный маршрут – подальше от крупных городов, где много зенитной артиллерии. Над Фрайбургом никто обстрела не ждал. Видно, там недавно установили орудия.

– После налета на город, во время которого погиб мой отец. Раньше город бомбили меньше. Скоро коалиция союзников сровняет Фрайбург с землей, как некоторые другие немецкие города, это лишь вопрос времени.

– Сожалею о вашем отце. Война не щадит даже невиновных.

– Он спал, когда начался налет. Наверное, не успел ничего понять. Не узнал, кто его убил.

– Неудачно получилось с вашим отцом, – сказал Джон и тут же понял, что произнес не те слова.

– Неудачно? У меня на всем свете, кроме него, никого не осталось. А вы теперь просите о помощи.

– Ваши враги – нацисты, а не союзники. Летчики, которые летели на Фрайбург, понятия не имели…

– Не имели понятия, что бомбят мирное население? А налеты на Гамбург, Кельн, Майнц? От бомбежек погибли тысячи ни в чем не повинных людей.

– Точно так же тысячи погибли в Лондоне, Бирмингеме и на оккупированных землях.

– Да, но вы-то считаете себя поборниками справедливости? Как вы оправдаете убийство мирных немцев?

– Война – страшный зверь. Честно говоря, думаю, для генералов, посылающих бомбить города, жизни мирных немцев значат так же мало, как жизни британцев или русских для генералов Германии.

– А для вас?

– Что – для меня?

– Значат ли они хоть что-нибудь для вас? Ведь вы здесь когда-то жили.

– Франка, я видел кинохронику, где ваши мирные немцы вопят лозунги в поддержку Гитлера. И все у нас видели. Бомбардировки – лишь средство сломить волю немцев.

– А вы не понимаете, что воля немцев – теперь пустые слова? Воля немцев ничего не решает. Гитлер поработил народ Германии.

– Может, и так, однако первыми начали нацисты. Именно они бомбили Варшаву и Лондон. Плохо, что нацисты прикрываются народом, но это не помешает усилиям коалиции выиграть войну.

– А вы бы мне помогли, если бы ваш отец погиб от немецкой бомбардировки?

– Не представляю подобной ситуации.

– И все-таки? Или, например, вам пришлось бы выбирать – верность режиму или верность народу? Вы пошли бы против правительства ради блага народа, которому оно призвано служить?

– У нас такого никогда не будет.

– В Германии такого тоже никто не ожидал. Современная промышленная страна. Цитадель науки и искусства.

– Хотите знать, стал бы я действовать против своего правительства под страхом смерти, как это делали вы? Мой ответ: понятия не имею.

– А помогли бы вражескому агенту, причем против воли соотечественников?

– Если бы мои соотечественники погубили всех, кого я люблю, если бы они разрушили то, что делало нашу страну великой, то да, помог бы.

– Робеспьер сказал: народы не любят миссионеров со штыками.

– Франка, я вам не враг. И вы не спасали бы меня и не держали бы здесь, считай вы меня врагом. Надеюсь, потом немецкий народ будет благодарен коалиции.

– Если еще останется немецкий народ.

– Не сочтите злой иронией, но коалиция союзников – единственная надежда Германии. Дайте мне шанс помочь вашей родине избавиться от нацистов.

Франка забрала у него поднос. Уронила вилку, пришлось ее поднимать.

– Ненавижу нацистов. Не хочу испытывать ненависть, но она всегда со мной. Я думаю о том, что они сделали…

Джон резко ее перебил:

– Оставьте ненависть в прошлом. И сделайте что-нибудь ради Германии, ради памяти своего отца и Фреди.

– Не знаю… Чего вы от меня хотите?

– Простой услуги. Любой справится.

– Мне нужно подумать.

Франка ушла в кухню, поставила поднос на стол. Ей казалось, что вместо сердца у нее теперь камень. Она опустила руки в воду, ополоснула лицо. Сколько народу погубили или обманули лживыми лозунгами национал-социалисты! Франка – преступница, убежденный враг государства, да еще укрывает другого врага; быть дальше от нацистов, чем она, просто невозможно. Сдать его? Нет, она скорее умрет. Пусть поступает как знает? Но куда деваться ей, когда Линч в конце концов попадет в лапы рейха? Пойти в лес и сделать то, что она и собиралась, перед тем как его нашла? Или изо всех сил стараться пережить войну? Этот человек предлагает кое-что получше.

– Рассказывайте дальше, – потребовала она, входя к нему. – Расскажите, для чего вы здесь. Если ждете от меня помощи, я должна знать все.

– Нас сбили зенитки, и я выпрыгнул над горами. А потом вы меня нашли. – Джон сделал паузу – Франке она показалась страшно долгой – и продолжил: – Моя задача – найти одного человека.

С каждым словом Джон будто от чего-то освобождался.

– Его имя Рудольф Хан. Он ученый, один из самых блестящих умов современности. Работает в совершенно новой области физики, и его работа может изменить ход войны в пользу Германии. Один из наших агентов сумел установить с ним контакт. Хан согласился бежать в Америку. Я приехал за ним.

– А почему его не забрал тот ваш агент?

– Он дипломат и не подготовлен к опасной стороне подобных заданий. К тому же им заинтересовалось гестапо, и ему пришлось уйти в тень. Хан по-прежнему работает. Его пока не арестовали.