Игорь Ривер - Один день лета

Семёну было стыдно. Он снова поглядел в объектив, но ничего нового конечно не разглядел.

- Учишь вас, учишь… - сержант присел на пустой снарядный ящик, похлопал себя по карманам и достал пачку трофейных сигарет. - … а вы все такие же дятлы. Сколько раз вам говорить: немец вас не глупее, а бывает, что и гораздо умнее. Не зря дивизия языка второй месяц взять не может.. Ну вы хоть что-то всасываете, а вот ротный новый…

- Что ротный? Нормальный мужик.

- Мужик-то он нормальный, но дурак. Воюет давно, а с разведкой дела почти не имел. И слушать, что ему говорят, тоже не хочет.

Молодой разведчик тоже вытянул из пачки сигарету, щелкнул зажигалкой.

- Ты так говоришь, будто у тебя план есть.

- Хммм… План… Что эти фрицы в табак суют? Опилки, что-ли? План конечно имеется. Вот только что из него получится - черт знает. Раньше на той высотке наши сидели и сидели довольно долго. Потом немцы их скинули, но дальше не прошли, выдохлись. Вон там танк стоит горелый, ихняя “тройка” - как раз с того времени...

- Ну и что?

- Ничего. Я тебе намек дал. Становись к оптике и подумай, что из этого следует.

Минут через пятнадцать Семён обернулся.

- Петрович, я врубился.

- Излагай.

- Танк на ходе сообщения стоит. Его наши копали, от высоты к оврагу в тылу.

- Так… Что дальше?

- Если прикинуть, как на восточном склоне траншеи располагались, то они должны просматриваться. Но их не видать, значит хорошо замаскированы. А раз они замаскированы, значит фрицы ими пользуются.

- Верно. Те, кого наша дивизия на переднем крае сменила, наверняка это учитывали, но уходя, никому ничего не сказали. Такое дорого обходится. Прикажут брать высоту, наши пойдут, а по ним из тех окопов врежут из пулеметов. Причем там наверняка и землянки остались. Фрицам есть, где укрыться. Это, кстати, опять был намек.

- Надо в тех землянках пошарить.

- Часового из окопа утащить ума много не надо. Но что тот часовой знает? Да нихрена почти. Зато если удастся разводящего подловить, или того лучше: офицера - за такое награждают. А офицеры там наверняка бывают. У немцев порядок, орднунг. Раз в сутки ротный лично караулы проверить обязан, а раз обязан - проверит. Давай еще немного посмотрим, а вечером - обратно в расположение. Ротному это все изложим.

…

Насчет замаскированной траншеи Петрович не ошибся. Они чуть было не свалились в нее, когда подползли. Немцы перекрыли ее ветками и дерном так, что от русских окопов ее было не разглядеть. Из нее никогда не стреляли, но жизнь в ней прямо таки бурлила. Разведчики, которые залегли в мертвой зоне, шагах в двадцати от расположенного рядом с нею наблюдательного пункта немцев, отчетливо слышали чужую речь и звяканье оружия.

Лежали молча, ждали темноты. Дождь понемногу пробирался под ватники и снизу, и сверху. Повезло еще, что укрытие подходящее нашлось. Скрывавшие их кусты немцы не тронули, видимо все для той же маскировки, но холод и сырость это не отменяло, а курить Семёну хотелось просто адски. Если бы сержант не заставил выложить сигареты перед поиском, то рискнул бы по-любому. Но курева не было. Оставалось только терпеть.

Спать тоже было нельзя. Всхрапнешь ненароком - фрицы всполошатся, а он знал, что храпит. Так что это даже хорошо, что холодно. Петрович как будто прочитал его мысли и погрозил кулаком. На шорох обернулся третий разведчик группы, ефрейтор Макаров. Посмотрел и снова стал глядеть на нейтралку. Здоровенный кабан, который мог пленного на плечах притащить без всякой помощи.

Семён сунул в рот соломинку от скуки и прислушался. Знать бы немецкий - сейчас было бы не так скучно, но… Вот где пожалеешь, что в школе был лоботрясом! Всего-то надо подползти к переднему краю - и сразу пожалеешь. Как та школа сейчас в Одессе? Может, там госпиталь немецкий, а может, вообще взорвали ее немцы? Раньше ненавидел учиться, а теперь вот пожалел об этом.

Серая пелена с неба до земли… Самая лучшая погода для разведчика. Вроде бы темнеть начинает? Да, точно!

…

Темнело быстро. Семён вытащил из под себя нагревшийся ППС и вопросительно поглядел на сержанта. Тот не обратил внимания на его взгляд. Смотрел сержант в сторону немцев, а оттуда доносился довольно громкий разговор. Кто-то кого-то распекал, а этот второй оправдывался.

Ушакова как током ударило. Офицер! Как там сержант говорил? Раз в день - обход. Поймал, видимо, спящего и теперь ругается.

- Петрович… - тихо прошептал он.

Тот оглянулся.

- Там их двое. Не потащит же он с собой половину роты посты проверять. Смелого пуля боится.

- А если?.. Была, не была! Не ждут они, сейчас вечер. Макарик, готовь нож.

Амбал повернулся на бок, подтянул правую ногу и вытащил из-за голенища финку.

- Не стрелять! Понял, Сёма? По-тихому.

- Ясно.

Он первым подполз к замаскированной траншее. Заглянул в нее. Пусто… Вместе с Макаровым они бесшумно сползли в нее и двумя тенями, пригибаясь, бесшумно подошли к землянке. Сержант остался наверху. Вход закрывал кусок брезента. Макаров показал на него и прошептал:

- Подними. Я вламываюсь, потом ты.

Изнутри по-прежнему звучало два голоса. Один ругался, второй жалобно оправдывался.

Брезент взлетел вверх. Макаров исчез в темноте землянки и оттуда сразу раздался тихий, сдавленный крик. Ушаков влетел следом, в полутьме разглядел немца с ножом в груди, сползающего по бревенчатой стене, двух катающихся по земле людей, еще одного немца, лихорадочно передергивавшего затвор винтовки и изо всей силы, со всей накопленной за день злостью, он пнул этого третьего фрица между ног. Тот подскочил и рухнул, скорчившись. Свалка на полу тоже распалась. Макаров поднялся, встряхнул отбитый об фашиста кулак и, не оборачиваясь, сказал:

- Все-таки трое их было… Давай ремень и рукавицу. Быстро вяжем их и уходим.

Они связали двух оставшихся в живых немцев. Офицер, судя по погонам - капитан, первым пришел в себя и зло зыркал на них глазами. Рядовой, с которым столь жестоко обошелся Ушаков, тихо стонал сквозь засунутую в рот рукавицу.

- Ну что, падла? Сам пойдешь, или как обычно? - спросил у офицера ефрейтор. - Комм! Ферштейн?

Тот замотал головой.

- Понятненько…

Макаров без размаха вогнал немцу в солнечное сплетение кулак, вскинул на плечо согнувшееся тело и пошел к выходу. Следом Ушаков за воротник шинели тащил солдата.

- Петрович, принимай. Двоих взяли.

…

- Мы потом до утра в подбитом танке сидели, а потом снова до ночи. Фрицы пропажу обнаружили и начали садить минами по нейтралке. Всю ночь наугад стреляли и ракеты пускали, только днем успокоились. На следующую ночь к своим выползли. Потом каждому отпуск дали от комдива, пять суток. Петровичу “Красную звезду” пообещали, но он так ее и не увидел. Наверное кто-то из штабных сейчас ту “звездочку” носит. А нам с Макарычем - медали.