Максим Бузин - Снайперы. Огонь на поражение [litres]

– А если пленный наврал все, лапшу на уши навешал? – осененный внезапной догадкой, неожиданно воскликнул Сергей.

– Под прижатым ко лбу дулом пистолета? – усмехнулся Набойченко. – Это вряд ли!

– Зря так считаете, товарищ капитан! – не на шутку разошелся Поздняков. – Пока вы «беседовали», я за ним наблюдал, несмотря на темень, и ни капельки страха в глазах не засек! Мне это еще тогда показалось странным, но фриц убедительно заливался соловьем, и я решил, что ошибся! А теперь снова в мозгу те события прокрутил и понял – не боится нас немец! Я больше скажу – он с нами играет!..

– Стоп, молодой человек, на сегодня хватит! – весьма беспардонно прервал товарища Андрей. – Предлагаю дискуссию перенести на утро, а всей нашей веселой и честной компанией дружно отправиться на боковую!

– А с Гансом что будем делать?! – Поздняков запальчиво рубанул воздух ладонью. – Уложим в кроватку у себя в блиндаже?!

– Ну, зачем же так сразу, Сережа, – переглянувшись с Овечкиным, миролюбиво произнес капитан. – Мы с Андреем сейчас отведем фашиста к майору Деменеву и передадим, так сказать, на хранение.

– Я пойду с вами! – воскликнул Сергей.

– Нет, товарищ сержант, вы отправитесь отдыхать! Это приказ! Выполняйте!

– Слушаюсь, – обиженно пробормотал Поздняков.

Развернувшись через левое плечо, юноша направился в сторону блиндажа, который занимал на пару с Овечкиным.

– Все стали такими ранимыми, куда деваться, – покачал головой Набойченко, проводив взглядом его удаляющуюся фигуру.

– Распустились, не то слово, – состроив плутоватую гримасу, поддакнул командиру Андрей.

– А ты не подхалимничай, массовик-затейник! Знаешь, как говорят: «С кем поведешься, от того и наберешься»!

– Не будем переходить на личности, Анатольевич! – хохотнул старшина. – Давай лучше нашего фрица по-быстрому спихнем комбату и разбежимся, а то спать хочется, сил нет!

– Как скажете, Андрей Вениаминович, – добродушно улыбнулся капитан, – к комбату, так к комбату!

Показав жестом немцу, чтобы тот шел за ним, Набойченко быстрыми уверенными шагами двинулся к дороге, которая, в свою очередь, вела к штабу стрелкового батальона. Увешанный автоматами немец, почти ежесекундно спотыкаясь, торопливо семенил следом. Замыкал процессию Овечкин, что-то тихо напевавший себе под нос и при этом умудрявшийся глубоко и смачно зевать, причем практически без перерыва!..

…Разбуженный часовым Деменев особо восторга, понятно, не испытал, но и ворчал не долго. Выслушав, стоя на крыльце и зябко поеживаясь, доклад Набойченко, сопровождавшийся уточняющими комментариями Андрея, майор выдал парочку нелицеприятных фраз в адрес вермахта вообще и лейтенанта Куна в частности, после чего приказал двум бойцам, неожиданно выросшим, словно из-под земли, запереть вражеского диверсанта в видневшемся неподалеку амбаре (естественно, «изъяв» у него предварительно все «МР-40»!) и сторожить, не смыкая глаз. Затем Дмитрий Иванович выразил от лица командования благодарность старшине Овечкину и отсутствующему по известной причине сержанту Позднякову, крепко пожал руку Геннадию, договорившись с ним встретиться здесь же в половине восьмого утра, чтобы вместе допросить пленного гитлеровца, и отправился почивать дальше…

Но когда ровно в семь тридцать капитан Набойченко в сопровождении увязавшихся за ним обоих снайперов появился около штаба, то командира батальона на месте не застал. Неторопливо прохаживавшийся возле крыльца часовой на вопрос, где майор, вместо ответа лишь молча кивнул в сторону распахнутых настежь амбарных ворот, на которые ни Геннадий, ни его спутники поначалу внимания не обратили. Почуяв неладное, все трое опрометью бросились к деревянной постройке и, заглянув внутрь, увидели Деменева, запрокинувшего голову вверх и сосредоточенно рассматривавшего приличных размеров дыру, зиявшую в крыше пустого зернохранилища, а также топтавшихся за спиной у комбата с виноватым и понурым видом караульных.

Переглянувшись между собой, Овечкин и Поздняков уставились на капитана, который, не зная, что говорить, только вздохнул и огорченно махнул рукой. Впрочем, тут и без слов все было ясно: назвавшийся лейтенантом Куном диверсант сбежал…

…Начало второй декады июля ознаменовалось для Гюнтера Хагена двумя позитивными новостями. Одиннадцатого числа он получил известие, что состояние его раненого брата значительно улучшилось, и Германа отправили на лечение в госпиталь, находившийся в глубоком тылу. А на следующий день после обеда к лейтенанту на передовую заявился Эрих фон Тиссен, продолжавший командовать батальоном, поскольку замену убитому Риделю до сих пор так и не нашли, а адъютант покойного майора, который был его заместителем, едва вылечив злосчастную пневмонию, тут же сломал ногу и снова загремел в госпиталь…

Поприветствовав Гюнтера, как раз окончившего наблюдать в стереотрубу за позициями русских, обер-лейтенант протянул ему сложенный вчетверо лист бумаги.

– Что это, Эрих? – спросил Хаген, разворачивая листок.

– Новая должность, друг мой! – радостно воскликнул фон Тиссен. – Теперь ты официально командуешь ротой!

– Действительно, – пробежав глазами текст, вымолвил Гюнтер.

– И еще, – продолжил Эрих, – по секрету добавлю, что скоро кое-кому, не хочу показывать пальцем, будет присвоено звание обер-лейтенанта! Информация из надежных источников и проверенная! В общем, поздравляю!

– Спасибо! – Гюнтер крепко пожал протянутую товарищем руку. – Хотя, если уж честно, я бы предпочел оставаться во главе всего лишь одного своего взвода…

– Но пребывая все-таки в новом звании! – с громким смехом перебил его Эрих. – Ты ведь это хотел сказать, ну, признайся!

– Совершенно верно, – улыбнулся лейтенант, – прямо читаешь мои мысли!

– Психология, уважаемый господин Хаген, наука! – сделав ударение на заключительном слове, выразительно изрек фон Тиссен. – А теперь, если вы, конечно, не возражаете, перейдем к нашим повседневным заботам!

– Слушаю вас внимательно! – в тон ему произнес Гюнтер.

– Расскажи мне, что разглядел в свои рога-перископы, – посерьезнев, кивнул на стереотрубу Эрих. – Чем занимаются наши, так сказать, красные оппоненты?

– Тем же, чем и наши тевтонцы, – усмехнувшись, ответил Хаген, – потихонечку несут службу! Между прочим, кое-кого я уже запомнил в лицо, вроде как познакомился заочно!..

– А маленькие свинцовые «гостинцы» отправлять им в подарок не пробовал? Понимаешь, Гюнтер, что я имею в виду?

– Ну конечно, же, понимаю! Отвечу так – подобные мысли посещали мою светлую голову неоднократно, вот только метких стрелков, способных попасть точно в цель на дистанции более километра, у меня, к сожалению, нет! А посылать ребят в поле поближе к русским траншеям, что априори означает потери, я, извини, не хочу!