Анатолий Сорокин - Три «котла» красноармейца Полухина

Повалив деревца, их распилили на брёвна длиной около двух с половиной метров, обрубив с них топором все сучья. С помощью верёвок и перебравшегося на другой берег ручья Родиона их уложили рядом в заранее вырытые лунки в земле. В итоге получилась «проезжая часть» шириной около ста восьмидесяти сантиметров. Её скрепили прибитыми поперёк жердями и обмотали для верности всё теми же верёвками. На всё это ушло без малого шесть часов времени: работа по заготовке материалов быстро утомила бойцов, да и навыков в инженерном деле у них не было. Сначала по переправе прошёл Саша, но она стала как-то подозрительно под ним поскрипывать, поэтому её решили подпереть ещё и снизу. Но сил уже не было, так что эту задачу решили отложить на завтра. Остаток дня прошёл в подготовке ночлега. Рано утром все дружно взялись за дело: сначала лопатами сделали нечто вроде лестницы к руслу ручья, чтобы было удобнее туда спускаться. Срубив ещё две берёзки, приготовили из них две опоры, которые с большим трудом поместили между настилом и дном ручья. Скрип и прогиб «проезжей части» исчезли. Чтобы лошадиные копыта не попали промеж её брёвен, между них насовали веток, земли, а для надёжности покрыли всё это брезентовым полотнищем.

Очень осторожно Родион переправил на другой берег одну за другой всех лошадей под уздцы — мост вновь начал поскрипывать, но выдержал. Затем максимально облегчили пушку и передок, сняв с них боеприпасы, запасные части, инвентарь и принадлежности. Вручную, также с максимальной внимательностью, их перекатили через переправу, сначала передок, а потом и саму полковушку. Когда орудие уже прошло половину пути по «проезжей части», раздался хорошо слышимый треск, но его изо всех сил вытолкнули на твердь земную. Всем троим только и оставалось, что тяжко выдохнуть: «Ух, повезло!» Но времени на отдых не было: гвоздями и обрезками укрепили начавшую «плыть» опору, после чего перенесли всё оставшееся имущество на нужный берег. Своё творение бойцы решили оставить как есть — вряд ли кто-то им ещё воспользуется, только сняли с него изрядно испачканное брезентовое полотнище и верёвки. Загрузив в передок лотки со снарядами и вернув на штатное место прочие вещи и припасы, двинулись дальше.

Чем ближе упряжка подходила к передовой, так всё отчётливей в воздухе чувствовалось разрушающее функционирование войны: звуки канонады стали обретать чёткость, некоторые деревья были явно повалены или изуродованы взрывами. Саша снова достал карту и начал прикидывать дальнейшие действия. Не так уж и далеко от их местоположения была железнодорожная станция, стоило выяснить, кто на ней находится.

Если свои, то поход можно считать оконченным, если же нет, то надо было пересечь рельсовые пути и продолжать движение на северо-северо-восток, вдали от любых дорог. По мере приближения к обжитым местам лес становился более редким, а местность — открытой и болотистой. Даже небольших познаний красноармейца Полухина в вопросах тактики, оперативного искусства и стратегии хватало, чтобы понять простую вещь: наступление ведётся вдоль удобных для того путей. Особенно это касается танков, бронетранспортёров и грузовиков, привязанных к дорогам или к более-менее ровной и сухой местности. Леса и болота — вотчина самой обыкновенной пехоты, а она всегда подтягивается с запозданием к ушедшим далеко вперёд танковым и моторизованным подразделениям. Учитывая крайне невысокий темп продвижения упряжки, она вполне могла встретиться вражеским пехотинцам, однако вряд ли кто из их командиров будет держать значительные силы и оборудовать хорошую связь в нежилой и заболоченной территории. А с одиночным дозором, не ждущим удара с тыла, Саша вполне рассчитывал справиться своими собственными силами.

Родиону не потребовалось много времени, чтобы верхом съездить в окрестности станции и увидеть там разгружающиеся воинские поезда немцев. Увы, далеко не все паровозы железнодорожникам удалось угнать или безвозвратно испортить. Деловито с вагонов и платформ гитлеровцы забирали разнообразные припасы и вооружение, слышались свистки локомотивов, выкрики командиров, лязг сцепляемого подвижного состава. Саше стало ясно, что придётся опять продолжать свой поход, но рассказ товарища навёл его на мысль немножко подпортить столь спокойную работу захватчикам. На карте станция была в трёх километрах от небольшого озера, переходящего в заболоченный участок перед лесом, где они находились. Два часа похода — и оно предстало перед глазами бойцов. Заросли высохшего камыша, уже жухлая болотная растительность и предательское похлюпывание под сапогами наглядно показывали, что дальше идти нельзя. Другая сторона озера также поросла деревьями и кустарником, так что станции не было видно, но басовитые гудки паровозов выдавали там её присутствие.

Найдя хорошее и твёрдое место у «своей» опушки леса, Саша приказал готовить орудие к бою. Спустя двадцать минут пушка стояла готовой к открытию огня. Бывший студент, хоть и не планировал вести огонь с закрытых позиций, не смог удержаться от искушения попробовать себя в том, чему его так долго учили в артиллерийской школе. Особых проблем с наводкой по горизонтали не было: на станции то и дело ходил взад-вперёд, а иногда стоял чёрный шлейф дыма — явно работал маневровый паровоз, формируя составы. Его чёрные от несгоревших частиц угольной сажи клубы было хорошо видно в бинокль над вершинами сосен по другую сторону озера. Но за ориентир, который послужит точкой наводки, Саша выбрал красиво желтевшую одиночную берёзу посреди болотца на фоне соснового массива. Как уж она там выросла — непонятно, может быть, туда семена птицы в своё время занесли. Поймав чётко выделяющийся белый ствол дерева в перекрестье панорамы, боец записал его угломер с кольца и барабана прибора. Эту установку надо было строго его выдерживать во время стрельбы. Расстояние до цели Саша определил по карте в три километра и триста метров, а температуру окружающего воздуха — на глаз в десять градусов. Барометра не было, так что сам себе командир принял значение атмосферного давления за стандартные семьсот пятьдесят миллиметров ртутного столба. Посмотрев в таблицы стрельбы и учтя поправки, красноармеец Полухин произнёс: «Прицел шестьдесят семь, шкала ДГ» для себя и «Осколочной гранатой»— для Ильи. По команде «Орудие!» Родион спустил взведённый курок, и снаряд отправился в полёт. Спустя одиннадцать секунд до расчёта донёсся очень сильно приглушенный расстоянием звук разрыва. Его султана или каких-то иных последствий замечено не было. За последующие две минуты дали ещё три выстрела, после чего быстро взяли пушку на передок и отошли в лес.