Игорь Подколзин - Обвиняется в измене?..

— Такие вопросы не решаются в пять минут, — завозился Бютцов — Надеюсь, группенфюрер это знает?

Бергер не ответил. Он смотрел в окно на бледный частокол берез, между которыми обнажилась почти черная, протаявшая под пригревшим солнцем земля. Неожиданно быстро потеплело, потекли ручьи, дороги начало развозить, поэтому любезное приглашение Конрада отправиться на охоту обер-фюрер воспринял без энтузиазма. Кроме того, охота — это лес, а лес — банды партизан. Неприятно выступать одновременно в роли охотника и дичи. Конечно, не стоит показывать своего опасения непредвиденных встреч с бандитами, тем более, что Бютцов заверил в полной безопасности устроенной им поездки, но все же.

Объяснить ему, что созревание прекрасного замысла операции еще не есть его столь же прекрасное воплощение в жизнь, что наверху, там, в коридорах РСХА в Берлине, варится своя густая похлебка, которую, торопливо обжигаясь, придется расхлебывать им, сидя здесь, в белорусском городке? Это Конрад знает. Знает, как подстегивает руководство, знает о лисьем характере группенфюрера Этнера. Надо бы поговорить о более серьезных вещах, связанных с будущим Германии и их семьи, — как-никак, а они все же родственники, — но Бергер ждал, терпеливо выбирая момент для такого разговора. Долгое время он не виделся с Конрадом, а служба в их ведомстве накладывает на человека определенный отпечаток. Поэтому обер-фюрер пристально приглядывался к своему родственнику и ученику, прежде чем завести разговор на интересующую его тему, ставшую после Сталинграда жизненно важной.

Нет, они обязательно поговорят. Но все будет зависеть от того, какие сделает для себя выводы Бергер: если Конрад остался на прежних позициях — разговор пойдет в одном русле, а если обнаружатся какие-либо изменения в его воззрениях, то он окажется совершенно иным. За время пребывания здесь Отто Бергер еще не решил этой задачи, хотя виделся с фон Бютцовым ежедневно, поэтому и тянул, выжидал, отбиваясь по телефону от понуканий Этнера, требовавшего ускорить работу. Наваливались срочные дела, здешняя обстановка требовала внимания и решения ряда проблем — обер-фюрер должен был еще проинспектировать деятельность СС и полиции, но своего замысла он не оставлял.

— Группенфюрер знает, — прервав затянувшееся молчание, сквозь зубы процедил Бергер. За рулем автомобиля сидел Канихен, его личный, многократно проверенный охранник, вступивший в СС еще в начале тридцатых годов, поэтому обер-фюрер мог говорить относительно свободно. Относительно потому, что он давно перестал доверять практически всем, только Конрад составлял некоторое исключение, да и то еще надо поглядеть, каков он теперь.

Впереди шел автомобиль с охраной. Канихен уверенно вел машину, строго держась по его колее, — на дороге могли быть мины. Вспомнив об этом, обер-фюрер желчно усмехнулся:

— Тишина, покой… А ведь вы, Конрад, живете здесь почти как на фронте, где привыкают к свисту пуль, вою снарядов и считают себя в полной безопасности, спрятавшись в окоп. Все относительно. А в лесах, — он показал за окно машины, — прячутся банды партизан, как правило, связанные с русской разведкой. В городе существует подполье, но его временное бездействие отнюдь не ваша заслуга.

— Почему? — не согласился Бютцов. — Город уже неоднократно чистили. Однако местные большевики после каждого разгрома с завидным упорством вновь и вновь создают сеть явок и умело работают по выявлению провокаторов. Вычистим — притихнут, а потом снова поднимают голову.

— Их консультируют. — Бергер достал сигару, прикурил. — Бывшие учителя, партийные работники и агрономы не знакомы со специальными методами полицейской работы. Я изучил материалы и уверен: в партизанских бандах есть профессиональные военные и засланные сюда чекисты, занимающиеся разведывательной деятельностью. Именно они и помогают вновь восстанавливать порванную сеть явок, тем более, что мы, как ни стараемся, но не уничтожаем ее всю целиком. Обязательно кто-нибудь да остается, ускользает и начинает все сначала. Да, упорство завидное, но в городе есть люди НКВД, которых пока не выявили или часть из них уничтожили, так и не сумев установить, кем они на самом деле являлись. Учителя и партийные работники, командующие партизанскими бандами и исполняющие там обязанности комиссаров, не смогли бы долго выстоять одни. Понимаете? Любой фанатизм — ничто без должного опыта подпольной работы, а советская разведка не простой противник, тем более, что они здесь действуют на своей территории. К началу решающей фазы операции все должно быть готово к полному уничтожению подполья в городе и, особо, к выявлению и захвату людей, связанных с НКВД. Это непременное условие, которое я поставил начальнику СС и полиции безопасности Лидену. Несколько одновременных ударов! В том числе и по лесным бандам, чтобы загнать их в болота или понудить уйти в другие районы. Пока этого не сделают, я не могу быть уверен в успехе. Вы сами не боитесь осечки?

— Исключено! — уверенно ответил Конрад.

— Посмотрим, — задумчиво протянул обер-фюрер, вертя на пальце платиновый перстень — подарок рейхсфюрера Гиммлера. — Долго еще ехать?

— Уже прибыли, — отозвался Бютцов, вглядываясь через плечо водителя в убогие домики деревеньки. — Здесь раньше было охотничье хозяйство поляков. Оно осталось почти нетронутым. Кабанов и оленей не обещаю, но зайцев могу гарантировать.

Машины свернули на узкую дорогу, обсаженную по краям старыми березами. На крыльце охотничьего домика, поджидая приезда гостей, стоял Сушков, обутый в валенки с обрезанными голенищами. Почтительно поклонившись, он открыл двери. Не взглянув на него, Бергер прошел внутрь.

Гостиная с большим камином и расставленными вокруг овального стола темного дерева стульями, обитыми лосиными шкурами, ему понравилась. В окна светило солнце, на стенах темнели пятна, оставшиеся от висевших там ранее портретов, и обер-фюрер подумал, что если бы не война и приведшие его сюда важные дела, было бы хорошо провести несколько дней в этом старом доме.

Это ведь великолепное удовольствие — разжечь дрова в камине, усесться в кресло, вытянув к огню усталые ноги, выкурить сигару, отдыхая от забот и наблюдая, как тихо угасает за окнами вечер, незаметно переходя в ночь, приносящую легкий морозец, сковывающий до утра раскисшую грязь и лужи. Свежий деревенский воздух, охота, жаркое, рюмка водки перед ужином, дружеская беседа…

— Канихен, принесите из машины ружья, — не оборачиваясь, приказал обер-фюрер, точно зная, что телохранитель стоит у него за спиной. — Клюге останется здесь, пусть ждет нашего возвращения.

Бютцов подошел к окну, поглядел во двор. Канихен подскочил к машине, вынул из багажника футляры с охотничьими ружьями, смеясь, что-то сказал стоявшему у крыльца Клюге. Тот знаком подозвал к себе Сушкова и угостил его сигаретой…