Игорь Подколзин - Обвиняется в измене?..

Тот молча кивнул.

— Расстояние по прямой между вершинами около десяти километров. Реально же на местности, естественно, больше. Горная тропа, на которой мы ждем духов, проходит между этими двумя вершинами… Охрану уничтожать внезапно огнем из засады.

Надели тяжелые вещмешки с продуктами и боеприпасами, на поясах — фляги, сумки с магазинами и гранатами. Автоматы — на груди.

— Попрыгаем, — оказал Читаев.

Раздалось глухое: гуп, гуп, гуп… Тяжело, но не слышно.

— Хорошо, — удовлетворился Читаев. — И последнее. Подойдите все ближе.

Солдаты послушно сгрудились вокруг него.

— Запомните, особенно те, кто в поиске первый раз. Это вам не прогулка по горам, а боевая операция. За малейшую оплошность, халатность, ротозейство здесь платят жизнью. Каждому зарубить себе на носу: не курить и не жечь спички без разрешения. В ночное время горящий костер виден на расстоянии восьми километров, свет фонаря — на два километра, горящая спичка — на целых полтора километра. Соблюдать строжайшую тишину. И еще одно. Напоминаю, что передвигаться надо, соблюдая правило трех точек опоры, ставить ногу на полную ступню, страховать друг друга. Все. У вас есть что-нибудь? — подчеркнуто официально обратился он к Водовозову.

— Нет.

— У вас? — Читаев повернулся к сержанту Курилкину.

— Есть. Если кто оступится и станет падать, то — не орать. Молча падать. Все равно криком не поможешь, — мрачно подытожил сержант.

Читаев усмехнулся про себя: «Совсем запугает молодых».

— Курилкин, вперед! Ты, Алексей Иванович, пойдешь замыкающим.

Двинулись цепочкой, один за другим. Вначале шли по тропе, но скоро она пропала, начались сплошные камни. Двигаться стало труднее, увеличилась крутизна. Сначала Читаев почувствовал резкую усталость, ноги налились тяжестью, но вскоре тело разогрелось, движения словно сами по себе отрегулировались, пальцы привычно цеплялись за холодные выступы камней, ноги безошибочно находили опору. Впереди легкой поступью шел Курилкин. Он мгновенно, почти машинально определял самый удобный, самый экономный и безопасный подъем, и след в след за ним карабкалась вся группа. Сзади Читаева — хриплое дыхание: Щекин. Вот-вот разразится — кашлем. Он явно еще не вошел в ритм. Ему и потяжелее — за плечами пулемет.

Колонна машин, наверное, уже ушла к центру плато. Кроме водителей и нескольких солдат там лейтенант Птицын и старшина роты.

Читаев взглянул на циферблат светящихся командирских: девятнадцать. Через полчаса надо делать привал.

— Курилкин, — тихо позвал он, — сбавь темп. Людей растеряем.

Стало жарко, пот разъедал глаза, и Читаев сдвинул каску на затылок. «Быстро здесь согреваешься. Только бы никто не загремел вниз…». Мысли вспыхивали разрозненно. Самое главное сейчас — равновесие: за спиной тяжелый мешок.

Через некоторое время Читаев стал чувствовать, что сердце запрыгало, глотка пересохла, в коленях появилась дрожь. Как раз вышли на ровную площадку. Минуты две-три он ждал, пока подтянутся остальные. Пересчитал людей. Двадцать пять. Значит, все.

Наступившая темнота скрадывала высоту, на которую они забрались. Плато не разглядеть. «Где-то сейчас Хижняк и Карим? — подумал он. — Ни черта не видно». Только звезды отчетливо вырисовывались на черном небе.

Сзади Читаева с хрустом покатился камень, и тотчас он услышал одновременный звук падения тела и металлический стук. Еще не обернувшись, Читаев понял: Щекин! Сбросив вещмешок, выхватил из кармана фонарь. Пятно света уперлось в камни, он направил луч ниже. Щекин в немыслимом положении застрял между двух камней, судорожно вцепившись в них руками; глаза широко раскрыты, а рот странно открывался, словно у рыбы, которую вытащили из воды.

— Держись!

Как будто Щекин сейчас раздумывал: лететь ему в пропасть или повременить. Читаев уперся ногой в валун, за который держался Щекин, стал рывками тянуть его к себе.

— Ай, падает, — захрипел Щекин.

— Что?! Держись!

— Да не я! Камень падает…

Только тут Читаев сообразил и убрал ногу с валуна. Пришлось снова включить фонарь, проклиная в душе маскировку и демаскировку вместе взятые.

— А, черт! Как же тебя вытащить?

— Да вы не волнуйтесь, товарищ лейтенант, я крепко держусь, — продолжал хрипло шептать Щекин.

Спустился Курилкин, обвязанный веревкой.

— Вверху держат, — тихо сказал он. — Давайте вместе, товарищ лейтенант.

Они ухватили Щекина; сержант — за шиворот, Читаев — за вещмешок.

— Тяни! — приглушенно скомандовал наверх Курилкин.

Щекин отчаянно засучил ногами.

— Ай, камень…

Курилкин уперся в злополучный камень, который вдруг вывернулся и полетел вниз. Спасла веревка. Курилкин, зависнув наполовину над пропастью, продолжал крепко держать воротник Щекина, Читаев же едва-едва не сорвался вниз, потому что так и не выпускал лямку щекинского рюкзака.

— Тяните же, заснули там! — злым шепотом скомандовал он.

Веревка натянулась еще сильнее. Щекин снова заработал ногами, пытаясь найти опору на гладкой скале.

— Не дергайся, свалимся…

Наверху взялись дружнее, и через минуту Щекина вытащили.

— Ну, Щекин, считай, что в рубашке родился, — перевел дух Читаев.

— Если бы сержант Курилкин тот камень не вывернул, до сих пор бы вытаскивали меня.

— Еще шутишь…

Подошла отставшая часть группы. Последним вскарабкался на площадку Водовозов.

— Привал… Все нормально? — равнодушно опросил Читаев, убедившись, что все на месте.

— Люди на пределе, — хмуро ответил Водовозов. — Штанину вот разорвал.

— Ну, ничего. Щекину вот больше повезло.

— А что случилось?

— Чуть в пропасть не свалился.

Читаев встал, потянулся:

— Пойдем, Алексей, людей посмотрим, подбодрим.

Водовозов с готовностью поднялся.

— Пойдем!

Солдаты устроились прямо на земле: кто свернувшись калачиком, кто сидя, поджав колени и прислонившись к каменной скале. Читаев и Водовозов вглядывались в лица, стараясь угадать, кто перед ними, называли по фамилии или просто по имени.

— Ну как Щекин, оправился после падения?

— Если честно, товарищ лейтенант, то только сейчас испугался… А много еще идти?

— Много.

Когда они направились дальше, пошел довольно густой снег. Водовозов, взглянув на Щекина, сказал:

— Заметил, сам мокнет, а пулемет плащ-палаткой накрыл?

— Заметил. Хороший парень. И солдат толковый.

После отдыха первые метры шли трудно: затекшие, истерзанные ноги не повиновались, ломило спину. Снег прекратился, и в разрывах туч поплыла луна. Теперь в ее лучах открылась совсем иная картина. Снег лег на горы, отчего вокруг оставались только две краски: черная и белая. Белая — расплывчатые пятна, островки на фоне гор, словно нерезкая гравюра. Черный хребет казался наклеенным на звездную карту неба.