Ле Тян - Операция Альфа

— Подполковник, что вы можете сказать о полковнике Винь Хао?

— Господин советник, полковник Винь Хао убежденный антикоммунист, ему очень доверяет президент.

— Однако он не обладает теми качествами, которые необходимы, чтобы перестроить работу стратегической разведки в соответствии с моими планами! — строго сказал Стивенсон, перебивая Фонга. — Подполковник, осторожность весьма ценное качество. И все же нужно уметь рисковать, иначе упустишь подходящий случай. Я два раза беседовал с Винь Хао и оба раза остался недоволен им. Кроме того, он северянин. В той или иной степени все они невидимыми нитями привязаны к своей бывшей родине. — Он пожал плечами. — К тому же большинство из них прошли выучку у французов. У нас же совсем иные методы. Поэтому мне хотелось бы проследить за тем, как он работает. Не для того, конечно, чтобы испытать его преданность, а чтобы выяснить его возможности, так сказать, его уровень. Я привык поручать своим сотрудникам дела, соответствующие их возможностям. Человек преданный, но неспособный годится лишь на то, чтобы быть часовым! Вы не хотели бы помочь мне в этом деле?

— Господин советник, я буду счастлив помогать вам, что бы вы мне ни поручили.

— На совещании, которое состоится у вас завтра утром, я разрешил полковнику Винь Хао… — Стивенсон снова посмотрел прямо в глаза Фонгу и продолжал с нажимом: — Я разрешил полковнику Винь Хао сообщить наиболее доверенным лицам некоторые сведения особо секретного свойства, касающиеся ближайших намерений Соединенных Штатов в войне во Вьетнаме. Я хотел бы знать все, что скажет Винь Хао, а также все, о чем будут говорить присутствующие на этом совещании офицеры.

— Господин советник, я уже понял, что должен делать.

— Вот, подполковник, возьмите это, — Стивенсон открыл небольшую пластмассовую коробочку и вынул какой-то круглый и блестящий предмет, похожий на пуговицу. — Очень точный механизм, может работать непрерывно в течение трех часов и способен записывать звуки силою в пять децибел в радиусе тридцати метров. Вы можете спрятать его в галстук или положить в нагрудный карман, эта штука очень удобная в обращении. Чтобы он заработал, достаточно чем-нибудь острым легонько сдвинуть вот эти кнопки навстречу друг другу. Запишет абсолютно все, что будет говориться на этом совещании, на которое, я полагаю, вас непременно пригласят. Завтра во второй половине дня передадите эту штуковину человеку, которые остановил вас сегодня на улице и привез сюда; встреча на том же самом месте. А сейчас он отвезет вас домой. Отныне вы все дела будете улаживать с ним, если, конечно, не последует приглашения от меня. Надеюсь, вы поняли: о сегодняшнем разговоре никому ни слова.

Стивенсон поднялся и с улыбкой протянул Фонгу руку:

— До свидания, подполковник.

— До свидания, господин советник.

Машина серого цвета отвезла Фонга туда, где час назад остановил его незнакомец. Тот все так же молча сидел рядом, а когда машина остановилась, поспешно вышел и услужливо открыл перед Фонгом дверцу.

— До свидания, подполковник, — вежливо наклонил голову он. — Надеюсь, что мы с вами будем тесно сотрудничать. В следующий раз, когда будете садиться в эту машину, не доставайте пистолет!

Он улыбнулся, вежливо простился и захлопнул дверцу прямо перед носом растерявшегося от неожиданности Фонга, который еще долго остолбенело смотрел вслед удаляющейся по проспекту серой машине.

Капитан Хоанг повернулся на левый бок. Он проснулся уже давно, но вставать не хотелось. Взглянул на часы, стоявшие на японском столике, похожем на распускающуюся хризантему. Шесть часов восемь минут. «Все равно уже не заснешь. Сегодня, наверное, будет еще жарче, чем вчера… Встать, встать, принять душ и завтракать», — подумал он, но продолжал лежать, лениво прикрыв глаза.

Вчера вечером он лег очень поздно, после небольшой дружеской вечеринки, на которой, впрочем, пришлось довольно много выпить, и сегодня у него побаливала голова. Вообще-то он один мог осилить бутылку бренди, однако на всех вечеринках предпочитал пить весьма умеренно. Если же его побуждали пить еще, он прикидывался пьяным, умышленно играя роль пьяного среди действительно пьяных, но претворявшихся трезвыми людей. «И так каждую субботу! Весьма возможно, что то же самое мне предстоит и сегодня. Ну и пусть, лишь бы только это шло на пользу делу…» — подумал он не открывая глаз.

Но тут же, сделав над собой усилие, капитан поднялся, нашел ногами домашние сандалии и прошел в ванную.

Он предпочитал не жить в офицерских казармах, а снимать две небольшие комнатки в частном доме. Передняя комната служила гостиной, задняя — спальней, из нее был вход в ванную. «Молодому капитану, здоровому, в расцвете сил и к тому же неженатому, приличествует жить именно так», — частенько поговаривал он знакомым, многозначительно при этом подмигивая.

Позавтракав, он запер дверь гостиной, потом запер дверь, соединяющую обе комнаты, достал с книжной полки, подвешенной у кровати, небольшой томик, на переплете которого было написано «Астрология», и открыл его на сорок третьей странице. Поглядывая на строчки книги, он стал писать пятизначные цифры на маленьком листке бумаги. Затем достал портативный магнитофон, вставил новую кассету, установил скорость вращения шесть с половиной оборотов в минуту. Взяв в правую руку небольшую алюминиевую трубку, а в левую магнитофон, принялся, постукивая трубкой по столу, записывать шифровку. Отстучав ее два раза подряд с интервалом в две минуты, он вновь включил магнитофон, чтобы проверить, все ли правильно записано. Затем установил обычную скорость вращения и поверх свежей записи сделал другую — записал музыку, которую по воскресным утрам передавало сайгонское радио. Если случится непредвиденное и кассета попадет в руки врага, до шифровки добраться будет нелегко.

Листок с цифрами он сжег, на столе навел обычный порядок, а магнитофонную кассету положил в левый нагрудный карман, туда, где лежал специальный пропуск, выдаваемый только тем офицерам, которым по долгу службы необходимо было посещать президентский дворец. Потом приколол на грудь с левой же стороны, вплотную к лацкану мундира, большую, чуть ли не с блюдце, круглую металлическую бляху: широкий обод из красной меди с выгравированными по нему черепахами, вплотную к нему изнутри еще один широкий обод, составленный из восьми черно-черно-белых триграмм [24] Каждая триграмма представляет собой комбинацию из цельных и прерывистых линий, взятых из древнекитайской гадательной книги «Ицзин»; восемь триграмм — полный набор, используемый для гадания. , и в центре — голова тигра, тоже из красной меди. Американцы навешивали на себя множество самых разных талисманов — клыки и кости тигра, головы змей, чертиков из слоновой кости, втридорога купленных в Таиланде и Малайзии. Офицеры республиканской армии охотно подражали этой моде. Хоанг, чтобы не выделяться среди остальных, носил на груди эту тяжелую бляху. Одного только не знал никто: обод из восьми черно-белых триграмм был весьма искусно составлен из восьми пластинок магнита. В случае опасности Хоангу достаточно было достать из кармана пропуск вместе с приложенной к нему сзади кассетой и, четким, отработанным движением отдавая его, прикоснуться кассетой к бляхе — все нанесенное на ленту мгновенно путалось, а восстановить записанное не было уже никакой возможности.