Алексей Першин - Смерч

— Так. Именно так. Батальон может наполовину поубавиться, если немцы ударят отсюда. Телефонист, КП командира полка!

Телефонист вызвал «Ромашку».

— У телефона первый, — доложил связист.

— Товарищ первый, взгляните на высоту «пятьдесят и два». Она вам ничего не говорит?

— О ней-то и размышляем. Очень, я бы сказал…

— Вот-вот. И нам она кажется выгодной для противника.

— Попробуйте обработать. Моя разведка уточнит, и я вам сообщу.

— Сделаем! — Майор отдал трубку и тихо приказал: — Дивизион — на огневую позицию!

Старший лейтенант повторил приказание. Телефонией немедленно передал его слова неведомой «Сирени».

— Продолжим расчеты. Чулков, следи за мной. Вот новое расстояние до цели. Если что не так, останавливай, поправляй.

В наступившей тишине минут через пять — семь заурчали моторы автомобилей. Вскоре все смолкло. Загудел зуммер телефона.

— Позиция занята, — доложил телефонист.

— Отлично. И мы готовы. Чулков, есть замечания?

— Все в порядке, товарищ гвардии майор.

Расчетам передали новые прицелы. Одна за другой батареи доложили о готовности. Майор приказал ждать.

Над высотой повисла тишина. Перестрелка с линии фронта едва доносилась.

Командир полка позвонил через полчаса. На высоте «пятьдесят и два» действительно располагались артпозиции противника.

Картина повторилась почти без изменений. Правда, минут через пять после залпа далеко за огневой позицией взорвались подряд три вражеских снаряда. Ждали новых взрывов, но их не последовало.

В двадцать два часа дивизион прибыл в расположение полка. По дороге майор и лейтенант, не смолкая, обсуждали удачную операцию. Чулков помалкивал. Он думал о Гале.

Чем больше размышлял о случившемся, тем очевиднее становилось для него: что-то сделал он не так, в чем-то ошибся. Может быть, виновата во всем его молодость и неопытность? Он любил эту девушку, но увидеть ее сейчас ему было бы больно.

День выдался хмурый. Холодный северный ветер гнал лохматые, рваные тучи. На почве были заморозки, но расхлюстанные военными машинами дороги по-прежнему тонули в грязи.

В кузове попутного «студебеккера» Чулков и Макар возвращались из четвертого дивизиона, где Денис проводил комсомольское собрание. Оба основательно прозябли и с нетерпением высовывались из-за кабины, поглядывая вперед — скоро ли на взгорке покажутся хаты села, где расположен штаб полка?

— Ох, схлопотали мы себе должность — целые дни на колесах, — ворчал Макар. — При таких разъездах комсоргу полка непременно по штату персональная машина должна быть положена.

— Вот и поговорил бы с начальником Управления кадров Красной Армии, — шутливо посоветовал Денис.

— Да где ж тут время выбрать при такой командировочной жизни!

Посмеялись, вроде и согрелись немного.

Наконец машина въехала в село. Денис попросил остановиться около штаба, решил сразу же зайти к Виноградову, отчитаться о проведенном собрании.

Макар отправился домой.

— А-а, ты-то мне и нужен, сынок, — оторвавшись от бумаг, улыбнулся Виноградов, когда Денис попросил разрешения войти.

Подполковник вышел из-за стола, пожал комсоргу руку.

— Я только что из четвертого дивизиона, с комсомольского собрания, товарищ гвардии подполковник, — доложил Денис.

— Об этом поговорим завтра с утра, а сейчас прошу за мной. — Виноградов взял со стола красную папку и направился к двери.

Денис слегка пожал плечами — совершенно неясно было, куда и зачем его повел подполковник — и зашагал следом.

Вошли в кабинет Назарова — такой же школьный класс, как у замполита. Майор надевал шинель, видно, куда-то собирался. Но, увидев Виноградова и Чулкова, сбросил ее, улыбнулся:

— А, прибыл, комсомолия! — Подошел к столу, затем вскинул голову — лицо теперь было серьезно и, пожалуй, торжественно. — Наше ходатайство удовлетворено, товарищ Чулков. Аттестовали вас гвардии лейтенантом.

Он подошел к Денису вплотную.

— Смирно! Гвардии старший сержант Чулков! Вам присвоено звание гвардии лейтенанта.

— Служу Советскому Союзу!

Голос Дениса был звонок и чист.

— Через два часа приказ официально будет объявлен перед строем, — сказал подполковник Виноградов. — А сейчас, сынок… сейчас мы хотим предварительно поздравить тебя со вступлением в славную семью советских офицеров.

Он вынул из красной папки две пары однопросветных полевых погон с лейтенантскими звездочками и вручил их Денису.

— Поздравляю, сынок. Будь достоин этого высокого звания.

— Служу Советскому Союзу!

Оба офицера пожали Денису руку.

— Можешь идти, — сказал Назаров и слегка подтолкнул новоиспеченного лейтенанта к двери. — А погоны примерь, чтобы перед строем сразу пристегнуть.

Когда Денис вышел из штаба, хмурый день показался ему лучезарным. Отныне он офицер!

Наверно, генерал армии, ставший маршалом, не радуется так, как человек, получивший первое звание офицера. Слово-то какое! Офицер!.. Гордое, таинственно звучащее, удивительно емкое…

Хоть и говорил командир полка Серов — ходатайствуем, а не верилось.

И вот — свершилось.

Подойдя к своей хате, Денис свернул за угол, снял с шинели погоны старшего сержанта и пристегнул лейтенантские.

Макар хлопотал у печки, кипятил чайник. Сначала он ничего не заметил. И только когда, не сняв шинели, Денис присел к столу, Макар остановился перед ним и округлил глаза:

— Чи я сплю, чи ны сплю, Денис? С машины сошел старшим сержантом, в хату явился лейтенантом!..

— Не пугайся, Макар, ты бодрствуешь: мне присвоили звание лейтенанта.

Ефрейтор так и подпрыгнул на месте. Потом бросился надевать шинель.

— Ты куда?

— Да надо ж по этому случаю…

— Ничего не надо. К тому же приказ еще не читали.

— Прочтут. — Макар вытянулся по стойке «смирно». — Товарищ гвардии лейтенант, разрешите отлучиться на полчасика.

Денис рассмеялся, махнул рукой: «Иди». Знал, не отвяжется от Макара.

Дергач юркнул за дверь.

Сняв шинель, Денис присел около печки на ящик, подбросил в огонь кизяков… Да, вот он и лейтенант. Думал ли он в училище, что столько великих путей-дорог придется пройти, чтобы стать им? А сколько товарищей, которые достойны были получить это звание, но не успели? Старостин, Вадим Зеленков… И десятки других. А тебе, Чулков, выпала честь носить звание лейтенанта. Так держи его в чистоте, чтобы не стыдно за тебя было живым.

В тот же день написал письмо Леньке Кострову, мало надеясь, впрочем, на то, что оно его найдет.