Андрей Жариков - Юные орденоносцы

Все время, пока за деревней шел бой, Максимка сидел в холодном погребе вместе со своей матерью и маленькой сестренкой. Иногда снаряд разрывался во дворе, рядом с погребом, и за ворот Максимки сыпался песок.

Наступил вечер и снова ночь. А там, наверху, как вчера, бухают пушки, трещат пулеметы и рокочут танки. Идет бой. Хорошо, что в погребе оказались морковь и миска творогу. Иначе трое суток без пищи не выдержать.

Ночью вдруг все стихло. Кто-то протопал по двору. Закудахтала курица, замычал теленок.

— Грабят! — тихо сказала Максимкина мать.

— Это по какому праву? Я им… — Максимка схватил тяжелую глиняную черепушку и хотел вылезти из погреба и трахнуть по голове грабителя, но мать удержала его.

— Куда ты? Убьют! Это же фашисты…

Заплакала маленькая Анюта. Ей страшно и холодно, она дрожит, не спит. Застучал зубами и Максимка.

— Ты чего дрожишь? — спросила мать.

— М… м… мерзну очень.

— Ну вылезай, да смотри, осторожно. Пальтишко захвати Анюте.

Максимка вылез из погреба. Тепло. Из-за макушек деревьев выглядывает луна, пахнет дымом. Кругом тишина. Лишь где-то далеко-далеко за Пселом строчат пулеметы.

На том месте, где за деревней шел бой, тлеют костры, что-то черное, большое стоит, как дом. Максимка присмотрелся: подбитый танк.

Озираясь по сторонам, подошел к распахнутому окну и заглянул в хату. Все, как было. Встал на завалинку, дотянулся рукой до лежанки и взял стеганое одеяло. Хотел отнести в погреб, но мать сама вышла и сказала:

— Давай, пойду укрою Анюту, а ты походи вокруг. Может, отец где…

Мать не досказала, но Максимка понял ее. Отец где-то воюет, и мать ничего о нем не знает.

Во двор забежала соседка. Увидев Максимку, она поманила его рукой:

— Идем, там, говорят, раненых много… Одной страшно.

— А фашисты где? — спросил мальчишка.

— Ушли через мост, туда, — соседка указала рукой на восток. — А ты чего же телку не спрятал? Увели германцы. И кур ваших переловили….

Вместе с соседкой Максимка пошел в овраг. Там уже ходили люди, разыскивали раненых.

Возле подбитого танка, из которого еще шел едкий дым, столпилось несколько человек.

— Слышишь, стонет…

— Командир. Ох, как его… Обгорел.

Раненого танкиста унесли в деревню.

Среди каких-то ящиков и глыб земли Максимка увидал разбросанные винтовки и автоматы. Поднял сначала одну, потом вторую винтовку, перекинул через плечо два автомата. Посмотрел вокруг: никого. Перебежал в сад и, озираясь по сторонам, закопал их. Может, пригодятся.

За ночь колхозники подобрали раненых и похоронили погибших.

А утром в деревню ворвались фашистские мотоциклисты. Они стреляли из автоматов в собак, выбивали в домах окна, ловили кур и гусей.

Дом, с котором был спрятан раненый танкист, фашисты спалили. Перепуганные жители стали разбегаться и прятаться. Максимкина мать с Анютой — снова в погреб. А Максимка схватил кусок хлеба да бежать, а куда, и сам не знает. Была за огородом яма, заросшая глухой крапивой и репейником, он нырнул в нее. Вдруг сильная рука схватила его за ворот рубахи. Перед глазами блеснула сталь револьвера.

— Ух, хлопец, напугал ты меня…

— А вы зачем тут? — удивился Максимка, узнав районного партийного работника Сеня.

— Тс! Тихо. — Сень спрятал в карман оружие. — Хорошо здесь. Прохладно, мятой пахнет, вот и отдыхаю…

— Как маленького обманываете, — обиделся Максимка.

— Ну, а коль не маленький, помалкивай.

Едва зашло солнце за лес, как Сень вылез из ямы, пополз между грядок к ивовым кустам и скрылся.

Максимка тоже выбрался из ямы и пошел во двор. В деревне было тихо и пусто.

Открыв дверь, мальчишка увидел плачущую мать. Маленькая Анюта сидела возле ухватов и грызла угли. Перепачкалась. Глупенькая, еще ничего не понимает.

Жизнь при оккупантах стала невыносимой. Они заставляли людей рыть окопы, били плетками, молодежь угоняли в Германию. А уж из хат тащили все, что увидят. Но фашисты, однако, побаивались кого-то. Всюду часовых расставили. Увидят старика или подростка — орут?

— Ты есть партизан! Арестовать!

Возьмут просто так, ни за что, и арестуют.

Однажды в хату пришел незнакомый человек.

— Послушай, Максим, а куда ты спрятал автоматы?

— Ничего не знаю.

— Узнают немцы — несдобровать.

— Сказал — я ничего не знаю…

— А может, перепрячем подальше?

— Вот что, — сказала Максимкина мать, — вы мальца в партизанские дела не впутывайте. Рано ему. Да и сам будь осторожен. Ходишь среди бела дня…

Человек ушел. Заковылял по улице, отираясь на палку.

«Где они, эти партизаны? — думал Максим. — Лес велик. Да и пустит ли мать, если попроситься к ним… А может, уговорить ее? Ведь не маленький я — тринадцать годов».

Перекинул Максим через плечо веревку и пошел в лес. На опушке встретил Кабаниху. Так деревенские ребята прозвали злющую тетку, торговку семечками. Теперь она самогон приловчилась варить да немецких солдат подпаивать. У нее фашисты не увели со двора корову.

— Куда путь держишь? — рявкнула Кабаниха.

— Телку ищу, — ответил Максимка, — не встречала?

— Не хитри, телку твою Гитлер сожрал. Говори, куда идешь?

— Наша телка умная. Она сбежала от немцев…

— У, непутевый. От горшка два вершка, а хитрости, как у старика. Гляди, как бы тебе германец!..

— Тьфу на твоих пьянчуг. Не боюсь!

Кабаниха подняла на плечи вязанку хвороста, заворчала и пошла к деревне.

Максимка углубился в самую чащобу. Он останавливался в зарослях, прислушивался и нюхал лесной воздух: не пахнет ли партизанской махорочкой?

Мальчишка хорошо знал лес и не боялся заблудиться. То и дело находил белые грибы и шептал:

— Надо же, когда ищешь, не находишь, а теперь зачем они мне?

Возле заросшего камышом лесного озера Максимка встретил стадо кабанов. Сначала испугался, на дерево вскарабкался. Но кабаны, заметив его, сами струсили и, попискивая, как маленькие поросята, пустились наутек.

Незаметно наступил вечер. В лесу стало темнеть, а Максимка все еще не нашел никаких признаков партизанского жилья. Да и какое оно, неизвестно. «Может, партизан-то и нет в лесу?» — подумал мальчик.

Вдруг кто-то сзади навалился на него, и хрипловатый голос послышался над ухом:

— Ты что тут вынюхиваешь? Разведчик?

— Я ищу… — хотел сказать Максимка, что ищет партизан, но осекся, прикусил язык.

— Кого ищешь? Отвечай!

— Телку. Вот веревочка…

— Идем, — приказал человек и подтолкнул Максимку в спину.

Так с завязанными глазами и привел мальчишку в партизанскую землянку.

Тускло светит коптилка. За столом знакомый человек.