Андрей Жариков - Юные орденоносцы

— Читай, — деловито поддержала брата сестра, — пригодится.

А фронт, между тем, приближался к городу. Куда ни глянь — военные. Попытался Ваня уйти на фронт добровольцем, да не удалось: не взяли. Говорят, мал еще, несовершеннолетний. И хотя мальчишка вышел ростом, мог бы прибавить годка три, но лицо выдавало. Как у первоклашки. А тут еще постриг волосы под машинку. Думал, что будет на красноармейца похож.

Однажды Ваня возвратился домой и не застал сестры. Под большим секретом мать поделилась, что Лену вызвали в райком партии и дали задание сходить в тыл к немцам. Как ни допытывался Ваня, мать ничего больше не сказала. «Какое-то важное дело», — вот и все, что мог узнать Ваня.

Все пять дней, пока не возвратилась Лена, брат только и думал о ней: зачем понадобилось идти через линию фронта? Догадывался, но удивлялся: а почему именно она, а не он получил важное задание? Ведь он комсомолец и, пожалуй, посильнее сестры.

Но и через пять суток, когда Лена пришла, любопытство мальчишки не было удовлетворено.

— Не спрашивай. Не могу сказать, — ответила она. — А ты, если и сюда придут немцы, уходи в партизанский отряд.

Она сообщила Ване, где базируется Титовский партизанский отряд и что командиром его назначен Никитченко.

А когда Лена снова ушла в тыл врага, Ваня догадался, что сестра — настоящая разведчица. Уж слишком часто приходили в дом одни и те же военные люди и долго говорили о чем-то, склонившись над картой.

К зиме война ворвалась в Шебекино. Не обошла и дом Выродовых. Полицейские схватили отца Вани. Били, грозили, что повесят. Какие-то злые мужики выкрикивали: «Это он возглавил первый колхоз!», «У него дочь коммунистка!».

Чудом спасся старик. В селе Больше-Троице, где гитлеровцы хотели казнить Якова Афанасьевича Выродова и другого активиста-колхозника Зыбина, партизаны ночью открыли арестантскую и обреченным на смерть людям удалось бежать.

Ваня понимал, оставаться дома нельзя. Самое время уходить в партизаны и расплатиться с фашистами за все сполна.

Вместе с Колей Павловым Ваня нашел Титовский партизанский отряд, который в то время действовал в районе Северного Донца. Очень удивился: Леча была здесь.

— Пришел? И револьвер принес? Молодец. Ну, как там дома?

Сестра засыпала брата вопросами и радовалась от души, что все пока благополучно. А когда Ваня рассказывал, как били отца, она помрачнела, закрыла ладонью глаза и сказала лишь одно слово: «Гадюки!».

Но оказалось, что Лена лишь ненадолго у партизан. Основное ее место в разведке 21-й армии.

Зачислили Ваню в отряд, вручили самозарядную винтовку и в первую же ночь — на пост. На базе осталось мало бойцов. Большая группа товарищей ушла вместе с Леной далеко в тыл. На этот раз она получила задание разведать в районе Мурома расположение танковых резервов гитлеровцев и сообщить об этом командованию 21-й армии.

Это была последняя встреча Вани с Леной.

Подробности предсмертных дней коммунистки, разведчицы Лены Выродовой (Литвиновой по мужу) не известны и поныне. Лишь немногое удалось узнать от людей, которые видали Лену живой и мертвой в муромском лесу.

Из документов архива Министерства обороны теперь ясно, что разведчица, успешно выполнив задание командования 21-й армии, снова отправилась в тыл врага. В морозную, зимнюю ночь она зашла на кордон в урочище «Изрог» между селами Муромом и Заборовкой.

У жены лесника Афиши было четверо детей: Гриша, Яша, Полина и Анатолий. Старшему восемь, младшему — три года. Гриша помнит, что Лена была очень весела.

— Ты случайно не со свадьбы? — спросила Агриша.

— И не говори. Сватал немец. Еле ноги унесла, — засмеялась Лена. — Спать хочу. Может, разрешишь занять печку?

— Ложись. Ребятишки пока погуляют. А я стирать буду.

Ребятишки с радостью уступили теплую печь и, набросив кто что, так как своей одежонки не было, выскочили на улицу. Весь короткий зимний день катались они на больших санках за двором, и мать не звала их домой, как это бывало всегда. Хотела, чтоб Лена до ночи выспалась.

Выходила Лена с последней своей базы из дома лесника всегда в полночь.

Ночью, когда она уже собиралась в путь, Яков слышал, как кто-то стукнул в окно и хриплым голосом попросил:

— Родные, дайте кусочек хлеба, пленный я…

В доме было темно, и дети не видали вошедшего незнакомого человека. Лена дала ему хлеба и предупредила:

— Уходи. Тут нельзя тебе оставаться. Ищи партизан.

Человек что-то спрашивал шепотом, и Лона очень тихо отвечала. Когда он ушел, она поцеловала Афишу.

— Спасибо тебе, золотко. А если твоего Ипполита где встречу, клянусь, приведу ночью. Я все ходы и выходы знаю.

— Ушла бы с тобой, да куда их, — тяжело вздохнула жена лесника.

Агриша тоже поцеловала Лену и проводила в сенцы.

Когда Яков засыпал, он слышал, как в лесу кто-то крикнул. Сказал об этом матери.

— Спите, горе мое, душу вымотали! — прикрикнула она. — Заяц или сова небось.

В ту же ночь полицейские выследили разведчицу и, схватив ее возле кордона, привели в село Муром.

Петр Назарович Казаков, бывший чекист, который допрашивал после войны полицейских, выполнявших приказ гитлеровцев, рассказал, что Лену пытали дикими способами: ее кололи иголками, обливали холодной водой, жгли пятки. Но она не выдала военной тайны.

Лишь твердила одно: «Ходила за ребенком в Харьков, за дочерью».

Чтобы удостовериться, кормящая ли она мать, полицейские раздели ее. Убедившись, что она сказала неправду, ей отрезали кинжалом груди.

— Я умру в муках, но, прошу вас, не трогайте жену лесника Агришу. Она не причастна к моим делам, — умоляла Лена озверелых гитлеровцев.

Потом кто-то из полицейских сказал, что она слишком красивая женщина. Другой тут же ухватился за сказанное:

— Да, она красивая, но если не выдаст партизан, то…

— Гадюки! — крикнула Лена. — Вы смелые с обескровленной женщиной, а вот как вы будете храбриться, когда погонит немцев Советская Армия!

— Давай! — приказал комендант.

Все было обдумано палачами заранее. С большим «мастерством» они вырезали разведчице щеки, а потом выкололи глаза…

В завершение ко всему Лену расстреляли на опушке леса возле яра, рядом с тропинкой, по которой жители села ходят в лес за дровами.

Надеясь, что партизаны заберут труп, гитлеровцы сделали засаду близ села Зиборовки.

В тот же день убийцы ворвались в дом лесника, выволокли на снег Агришу, и тоже, не добившись ничего при допросе, повесили ее на воротах в присутствии маленьких четверых детей. Дом сожгли. Полицай сервал с ребятишек одежонку и бросил в огонь.

— Смотрите мне! — горланил он, размахивая пистолетом. — Кто приютит этих партизанят, повешу!

Три дня висела Агриша на воротах и все три дня на пепелище рыдали опухшие от слез и страха, голода и стужи четыре маленьких безвинных человека. Но одна, старая местная женщина А. А. Рыжова не побоялась, что ее повесят немцы, увела к себе малышей.