Иван Падерин - На главном направлении [Повести и очерки]

За ходом боевых действий на разных участках обороны города наблюдал с вершины Мамаева кургана командующий 62-й армией генерал-лейтенант В. И. Чуйков. Позже он скажет об этом:

— Здесь я еще раз убедился, что наступательная тактика противника строится по шаблону: авиация, танки, пехота. Главный козырь наступательной тактики — авиация. Как, каким путем и какими средствами можно выбить из рук врага этот главный козырь? Зенитной артиллерией? Ее недостает для прикрытия переправ и важнейших заводских объектов. Истребителями? Где их взять, если каждая эскадрилья новых моделей, способных вести воздушный бой с «мессершмиттами» и «фокке-вульфами» на равных, берется на строгий учет Ставкой поштучно, а здесь для обеспечения господства в воздухе их потребуется по крайней мере столько же, сколько сосредоточено в 4-м воздушном флоте Рихтгофена. И тем не менее надо искать выход, ибо авиация противника массированными ударами подавляет огневые позиции артиллерии, громит штабы и пункты управления, рушит узлы связи, что находятся за спиной бойцов переднего края. Без оперативного руководства, без устойчивой связи с частями и подразделениями нельзя даже думать об эффективном маневре огня и упругости обороны.

Посоветовавшись с начальником штаба армии генералом Н. И. Крыловым, имеющим опыт оборонительных боев за Одессу и Севастополь, с членом Военного совета армии дивизионным комиссаром К. А. Гуровым, испытанным во многих боях с фашистами с первых дней войны, командарм принял дерзкие, но единственно верные решения в сложившейся обстановке: подтянуть все штабы и пункты управления войсками вплотную к переднему краю; добиваться сокращения нейтральных полос до предела, до броска гранаты, и тем лишить авиацию противника возможности наносить удары по первой линии окопов и траншей; противотанковые орудия и батареи непосредственной поддержки стрелковых подразделений выдвинуть на прямую наводку; установить боевую связь с жителями, оставшимися в городе, привлекая их в качестве проводников и консультантов по выявлению наиболее скрытых ходов и лазов для наших бойцов с целью нанесения внезапных ночных и дневных ударов по флангам и штабам противника.

Ближайшая задача; чтобы противник не считал, что у нас нет сил, что мы способны только обороняться, за ночь перегруппировать имеющиеся силы и на рассвете 14 сентября атаковать прорвавшиеся в город части противника всеми силами.

Конечно, на большой успех задуманных атак на разных участках никто не рассчитывал, но ошеломить врага таким ходом равнозначно перехвату инициативы в собственные руки хотя бы на несколько часов. Требовалось выиграть время и удержать город до подхода резервных дивизий…

Член Военного совета армии дивизионный комиссар Гуров К. А. умел утверждать веру в решения командования просто и убедительно. Собрав работников политотдела армии, он сказал, что Чуйков в день назначения командармом 62-й заверил командование фронтом: «Я приму все меры к удержанию города и, клянусь, оттуда не уйду. Мы отстоим Сталинград или там погибнем».

Утром 14 сентября Паулюс бросил части второго эшелона своей армии в наступление на вокзал и вдоль реки Царицы.

В штольню под берегом Царицы, где раньше находился штаб фронта, переместился командный пункт Чуйкова. Смотрю на оперативную карту и слышу голос начштаба армии генерала Н. И. Крылова:

— По балке Купоросная немецкие танки и пехота достигли берега Волги, захвачена Дар-гора и осажден элеватор. Переправы через Волгу обстреливаются минометами и крупнокалиберными пулеметами. 62-я и 64-я-расчленены.

Сводки, сводки… Одна горше другой. А что творилось в эфире! На всех диапазонах радиовещательных станций Европы, на разных языках мира передавали: «Сталинград — вулканическое извержение огня»; «В Сталинграде горят камни, кипит Волга. Огонь, пепел, дым. Там не осталось ничего живого…» Помню, один репортер пророчествовал под звон колоколов: «Падение Сталинграда — роковой рубеж Союза Советов. Пусть содрогнутся земля и небо, но жизнь на пепелищах не возродится». Особенно усердствовало берлинское радио: «Группы обреченных фанатиков», «Сталинград — последние шаги»; «Крепость большевиков на Волге доживает последние часы…».

Геббельс явно спешил. Бить в литавры по поводу падения Сталинграда было рановато… Сталинград не сдавался. Сталинград сражался с возрастающим упорством. Все, — от рядового бойца до генерала, от директора завода до рабочего — презирая смерть, подчиняли свою волю одной цели — держать город всеми силами и средствами.

Валентина Денисовна Стороженко была схвачена гитлеровцами в садике возле своего дома на Нагорной улице. Под дулами автоматов ее заставили провести автоматчиков к опорному пункту нашей обороны перед мостом через Царицу. Она согласилась и повела их… к замаскированным пулеметным точкам. Когда до огневых точек осталось метров пятьдесят, она крикнула:

— Стреляйте, товарищи, за мной целая рота фашистов!

Рота автоматчиков была перебита. Но погибла и верная патриотка В. Д. Стороженко.

Вечером 14 сентября гитлеровцы заняли Верхний поселок заводского района. Попытка наших бойцов выбить их лобовой атакой не увенчалась успехом. С наступлением сумерек два старожила предложили им свои услуги. Окольным путем они провели бойцов к дому, где расположились на отдых гитлеровские офицеры. В окна полетели гранаты. Поднялась паника. Наши бойцы вышибли фашистов из поселка.

В каждом доме захватчиков ждала смерть. Воинские подразделения и жители города, находящиеся в подвалах и погребах, составляли единые гарнизоны.

Командующий артиллерией 62-й армии генерал-майор Н. М. Пожарский, корректируя на вершине Мамаева кургана артиллерийский огонь батарей, расположенных в дубравах на восточном берегу Волги, заметил женщину с двумя девочками. Она перетаскивала свои пожитки из полуразбитого домика в землянку, вырытую у подножия кургана. Генерал окликнул ее. Женщина остановилась, но что говорил ей генерал, разобрать не смогла. Двое суток он не покидал свой наблюдательный пункт, задыхаясь в пыли и тротиловом чаду. Женщина поняла, что генерал с трудом говорил потому, что изнурен жаждой. Она оставила детей и принесла ведро холодной воды. Когда генерал оторвался от воды, она ему рассказала:

— Я здешняя, муж на фронте. Здесь недалеко родничок. Вот мы и поселились тут, рядом.

— Рядом? — удивился генерал. — Да ведь рядом фашисты. Опасно. Этак дочек погубите. Надо за Волгу!

— Ни в коем случае, — возразила сталинградка. — За Волгой мне нечего делать, а здесь я буду помогать бойцам. Я знаю курган как свою ладонь, все складки и кустики на перечете.

Это была Александра Максимовна Черкасова, имя которой войдет в историю возрождения Сталинграда.