Станислав Славич - Три ялтинских зимы [Повесть]

Здесь нужно, хоть и с некоторым опозданием, кое-что объяснить. Говоря о карательных операциях, о зверствах гитлеровцев, мы чаще всего упоминаем гестаповцев. По существу это верно, однако надо иметь в виду, что они на большей части оккупированной фашистской Германией территории действовали в составе органов, которые называли по-другому — не гестапо. Основным была нацистская служба безопасности — СД. Но государственные (гестапо) и нацистские (СД) карательные службы еще в 1939 году были отданы в одни руки — Рейнгарда Гейдриха, доверенного Гитлера и подручного Гиммлера. На захваченных землях действовали единые подразделения полиции безопасности и СД. В районах военных действий и прилегающих к ним местах свирепствовали эйнзатцкоманды, зондеркоманды, где под черным эсэсовским флагом были собраны гестаповцы, кадры уголовной полиции и СД. Все они, кстати, имели чины эсэсовской иерархии.

В Ялте, кроме того, разместилось несколько абвер-команд, ряд подразделений СС, ГФП (тайная полевая полиция), НБО («Нахрихтен Беобахтер»), специальные школы — всего около десятка подобных организаций. Нигде больше в Крыму такой насыщенности не было. И вот теперь все это, и главным образом СД, пришло в движение.

Перекрыли дороги, тропы и наконец обнаружили группу в несколько человек. Бой продолжался почти полсуток. В итоге немцы увезли машину трупов своих солдат, были у них и раненые. А местным жителям было приказано закопать тела семерых неизвестных. Одеты они были в армейское без знаков различия, но на каждом была тельняшка.

Через день жители Симеиза похоронили еще одного из этой группы — шел разговор, что его схватили раненым. Смотреть на него было страшно — он умер под пытками в симеизской комендатуре.

Разговоры, слухи наслаивались один на другой. Говорили о партизанах. В этот период партизаны, несмотря на невероятную сложность их положения в Крыму, действовали и на самом деле активно. (Я ограничиваюсь простой констатацией, потому что о крымских партизанах существует довольно обширная литература.) Но непосредственно побережьем больше занималась разведка Черноморского флота. Помимо чисто разведывательных, «тихих» операций, небольшие группы разведчиков-моряков совершали налеты, диверсии, захватывали пленных, уничтожали линии связи — беспрестанно тревожили, держали в напряжении противника.

Тогда слух шел о партизанах, однако в этом вот случае, разговоры о котором были особенно упорными (полсуток без воды, круговая оборона, ожесточенный бой без малейшей передышки, запекшиеся губы, воспаленные глаза, обросшие щетиной лица, выстрелы из-за камней и деревьев в упор, броски гранат — только наверняка…), в этом случае, как сейчас достоверно известно, действовала и легла костьми группа разведчиков Андрея Гончарова…

Сколько их было, таких случаев и слухов о них! — Но с лета сорок второго, когда пал Севастополь, все постепенно сошло на нет. Война билась теперь о другие — кавказские — берега, а сюда доходили только тревожащие, будоражащие отголоски ее. Так бывает и в природе. Под Новороссийском бушует бора, раскачает море, как колокол, и вот при полном безветрии приходит к нам, оторачивает Крым пенной каймой прибоя крутая и размашистая зыбь — отголосок этого шторма.

Положение снова стало резко меняться летом сорок третьего года. И людская молва это сразу же отметила.

В июне в Ялте произошел такой случай. В порту ждали прибытия нескольких транспортных кораблей. Объявления об этом немцы, естественно, не делали, но заранее освободили причалы, сказали, когда должны явиться на работу бригады грузчиков, да и дежурный наряд портовой команды суетился больше обыкновенного. Одним словом, ясно: ждут транспорты. И даже можно понять, к какому примерно времени.

Корабли пришли вовремя. Стали на рейде, ожидая пока откроется боновое заграждение: вход в порт закрывала стальная сеть, как бы подвешенная к полым металлическим шарам-буям, которые соединялись тросом. Мера предосторожности понятная — на Ялту базировались вражеские катера и небольшие подводные лодки. Один конец троса крепился к каменной стене набережной, другой — на корме самоходной баржи, ошвартованной у головки мола. Эта баржа и оттягивала боны, открывая ворота гавани. Было время, когда баржу одновременно использовали и как склад боеприпасов, но в 1942-м ее торпедировал один из наших катеров, совершивших налет на порт, — то-то было грохоту. После этого баржа (другая, разумеется) служила только в качестве эдакого привратника.

Одним словом, транспорты ждали на рейде. И тут произошло нечто совершенно неожиданное: налетели наши самолеты. Цель — сгрудившиеся, стоявшие не подвижно корабли — была идеальной, ошеломление от внезапности — полнейшее, и пикирующие бомбардировщики «петляковы» показали, на что они способны…

При всей своей пристрастности молва бывает иногда поразительно точной, проницательной. Случайность налета на этот раз решительно отметалась. Слишком много совпадений. Между прочим, отмечалось и то, что порт наши самолеты не бомбили. Вполне могло быть, что они его не тронули по простой причине: скоро этот порт — единственная гавань-убежище между Феодосией и Севастополем — должен был нам понадобиться. Да и зачем разрушать то, что самим же придется восстанавливать! Однако молва упрямо твердила: порт не стали бомбить, чтобы не пострадали свои, те, кто предупредил о прибытии транспортов…

Налет авиации был и в самом деле не случайным. Ему предшествовала радиограмма, посланная из леса командиром разведгруппы Черноморского флота старшим лейтенантом Валентином Антоновым. Больше того, разведчики совершили длительный, опасный переход по яйле, чтобы, убедившись в приближении кораблей, послать на Большую землю еще одну, подтверждающую радиограмму. Она-то и привела в движение грозный механизм войны. Это рассказал несколько лет назад один из участников операции. Тут молва была права. Но каким образом Антонов, находясь в лесу, узнал, что в Ялту должны прибыть транспорты? Об этом стало известно много позже, уже во время работы над этой книгой. У разведчиков в Ялте были свои люди. Грузчиком в порту работал, например, Петр Тихонович Франко…

Можно бы назвать немало других имен, но важнее вот что: эти люди вышли из недр ялтинского подполья.

Разведывательная сеть создавалась, отлаживалась исподволь. Она была гибкой и достаточно разветвленной, отдельные ее звенья подстраховывали и перекрывали друг друга. Собственно, роль разведывательной сети играло до поры все подполье. Но конечной целью организации было вооруженное выступление, создание боевой единицы — партизанского отряда. Большая часть людей должна была уйти в лес — так и случилось. Однако заранее подумали и о том, кому надо остаться в городе.