Альманах «Подвиг» - Подвиг, 1969 № 03 [альманах]

Меллори сжал кулаки и поклялся себе, что парень будет жить, что он вернется домой и — к чертям всю эту тотальную бойню с ее бесчеловечностью!.. Ведь Стивенс совсем мальчишка, испуганный и сломленный мальчишка, к тому же смелейший из них.,

Сержант развил бурную деятельность. Целый поток приказов посыпался на солдат. Быстро, отчетливо, уверенно лились слова. Доктора, шину, санитарные носилки, люльку с якорем, костыли — вымуштрованный педант не упустил ничего. Меллори застыл в напряженном ожидании, размышляя, сколько же человек останется на месте, если вообще останутся. О том, чтобы убрать их потише, у него не возникло и мысли — стоило шепнуть Андреа, и у часовых будет не больше шансов остаться в живых, чем у несчастных козлят перед мародером волком. У немцев шансов было еще меньше, чем у козлят из песенки — те могли хотя бы бегать и прыгать до темноты.

Вскоре сержант решил эту проблему за него. Уверенная властность, жестокое бессердечие, которые делали немецких унтеров лучшими в мире военными механизмами, дали в руки Меллори возможность, о какой он и не мечтал.

Сержант кончил отдавать приказания. Молодой солдат дотронулся до его рукава и указал на край пропасти.

— А как с беднягой Эрихом, сержант? — неуверенно спросил он. — Быть может, мы должны... Как вы думаете, не остаться ли одному из нас возле него?

— Чем ты ему поможешь, если останешься? — ехидно спросил сержант. — Будешь держать его за руку? Если он двинется с места, то упадет. Упадет, вот и все. И никакого значения не имеет, будет ли здесь один или целая сотня — стоять и смотреть, как он свалится. Не забудь захватить колышки, кувалду и треногу.

Трое солдат повернулись и быстро, без единого слова, ушли. Сержант подошел к телефону, коротко доложил кому-то обо всем и направился в противоположную сторону — проверять другие посты. Так по крайней мере решил Меллори. Его еще было видно по движущемуся пятну света фонарика, а Меллори уже шепнул Брауну и Миллеру, чтобы те заняли посты. Еще раздавались размеренные шаги немецкого сержанта по каменистой тропинке, а перекинутая через край веревка уже латянул&сь под тяжестью Андреа и Меллори. Они соскользнули в расщелину раньше, чем веревка перестала раскачиваться.

Стивенс, неестественно скрючившись, лежал разбитой кровоточащей щекой на остром обломке камня. Рот открыт, правая нога нелепо поднята вверх. Стараясь не причинять юноше боли, Меллори выправил вывернутый сустав. Стивенс не пришел в сознание, но дважды с его губ сорвался тяжелый стон. Меллори старался не обращать на это внимания. Сжав зубы так, что заболели челюсти, он продолжал свое дело. Медленно, с максимумом предосторожности закатил штанину на ноге Стивенса и, на секунду прикрыв глаза, отвел взгляд. Кость порвала мышцы и кожу.

— Сложный перелом, Андреа, — он мягким движением опустил ногу и тут его пальцы наткнулись на что-то твердое, чуть выше ботинка Стивенса. — Господи, — пробормотал он. — Еще один перелом. С парнем совсем скверно, Андреа.

— И то правда, — серьезно ответил грек. — Тут ничего мы сделать не можем?

— Ничего. Абсолютно ничего. Сначала нужно его поднять, — Меллори выпрямился и мрачно осмотрел вертикальную трубу расщелины. — Хотя, боже, как мы...

— Я подниму его, — в голосе Андреа не было отчаянной решимости. Он просто сообщил о своей готовности голосом человека, который никогда не сомневается в возможности выполнить обещание. — Если ты поможешь мне поднять его на спину и привязать...

— И это с его-то болтающейся на куске кожи сломанной ногой? — возразил было Меллори. — Стивенс вряд ли выдержит. Он умрет, если мы это сделаем.

— Он умрет, если мы этого не сделаем, — пробормотал Андреа.

Несколько секунд Меллори смотрел на Стивенса и молча кивнул.

— Да, он умрет, если мы не поднимем его наверх, — устало повторил он слова грека. — Нам придется это сделать, — Он оттолкнулся от камня, спустился по веревке, уперся в стенку расщелины чуть пониже Стивенса. Дважды обернул веревку вокруг пояса и глянул вверх.

— Готов? — тихо окликнул он Андреа.

— Готов, — Андреа наклонился, подхватил Стивенса под мышки огромными ручищами, легко и медленно стал поднимать его, а Меллори подталкивал снизу. Несколько раз из хрипящего горла парня вырывались долгие дрожащие стоны. Меллори сильнее стиснул зубы. Наконец сломанная нога Стивенса Перешла из руки Меллори в крепкую руку Андреа. Неподвижное и застывшее, как у куклы, лицо Стивенса, мокрое от дождя и крови, откинулось назад. Меллори подтянулся повыше, с тихими ругательствами завязал мозолистыми пальцами узел и стянул им тело Стивенса. Проделал все это автоматически: перед ним еще маячила разбитая голова юноши, нелепо запрокинутая назад, за плечо, размазанная дождем кровь на лице, пробитый висок под клоком темно-русых волос - дождь успел смыть с них краску.

«Проклятый сапожник, — яростно подумал Меллори. — Дженсен еще узнает об этом, и это могло стоить людям жизни». Тут до него дошло, что он думает не о том. Меллори снова выругался. В свой адрес. Грубее и крепче. Удивляясь банальности своих мыслей.

Руки Стивенса, связанные веревкой, надели на шею Андреа так, что сам он оказался на спине грека. Через полминуты Андреа оказался на вершине клифа. Если сто шестьдесят фунтов — вес тела Стивенса — и создавали для грека какие-нибудь затруднения, то Меллори не заметил этого. Выносливость гиганта была поистине фантастической. Уже на краю пропасти нога Стивенса задела камень. Хриплый, булькающий вскрик, больше похожий на короткий резкий шепот, сорвался с его губ. Он был страшен — вид немой агонии юноши. Андреа выпрямился. Меллори быстро обрезал веревки.

— Давай, Андреа, быстро в камни, — шепнул он. — Жди нас на первой удобной площадке, которую найдешь.

Андреа кивнул, задумчиво глядя полуприкрытыми глазами на парня, которого держал на руках. Меллори вслушался в тонкое унылое завывание. Но ветер не приносил ни единого звука. Только нарастающее и затихающее погребальное пение в камнях и промозглость дождя, стынущего на ледяных уступах. Он вздрогнул. Сердито встряхнулся и стал сматывать веревку. Она ложилась у ног неровными кругами. И только, когда выбрал ее всю, вспомнил про вбитый в самом низу расщелины костыль и свисающие с него сотни футов веревки.

Он слишком устал. Слишком был подавлен, чтобы почувствовать злобу к себе. Вид покалеченного Стивенса и мысль о том, как скверно приходится парню, подействовала на него больше, чем он мог предположить. Почти меланхолично он снова сбросил веревку вниз. Спустился по ней на самое дно расщелины, отвязал вторую веревку и зашвырнул костыль во тьму. Менее чем через десяток минут он уже вел Миллера и Брауна в темный хаос камней.