Альманах «Подвиг» - Подвиг, 1969 № 03 [альманах]

По сути дела, расщелина не пещера. Но для замерзших, измученных людей она казалась хорошим убежищем. Места хватало для всех. Несколько обломков камня надежно прикрывали вход от потока снега. Они завесили вход брезентом и привалили камнями. Неведомо как в такой темноте они сняли со Стивенса мокрую одежду, опустили его в спальный мешок и плотно укутали. Влили ему в рот несколько глотков бренди. Потом все четверо, даже неутомимый Андреа, рухнули на влажный, заснеженный пол пещеры и заснули мертвецким сном. Забыв о холоде, голоде, о насквозь промокшей одежде, о больных, замерзающих руках и даже об опасности.

ВТОРНИК

15.00—19.00

Бледное солнце, будто с покрытой инеем кромкой, выползло из проплывающего обрывка облака. Оно давно прошло зенит и теперь быстро скатывалось на запад, к заснеженному склону горы. Андреа отвел в сторону край брезента и огляделся. Некоторое время он стоял неподвижно, пытаясь расслабить застывшие, ноющие мышцы ног. Суженные блуждающие глаза его еще не привыкли к искрящемуся сиянию кристального снега. Затем бесшумно выскользнул из укрытия, в несколько прыжков добрался до верхнего края впадины, вытянулся на снегу и осторожно прополз к самой кромке. Медленным пристальным взглядом обвел он раскрывшуюся панораму.

Далеко внизу простирался размашистый изгиб почти симметричной долины, неожиданно вырвавшейся из объятий крутых гор, полого спадающих к северу. Ближайший, похожий очертаниями на быка каменный гигант справа от него, словно в задумчивости, навис уходящей в облака вершиной над простором долины. «Гора Костос, самая высокая гора Наварона», — подумал Андреа. Они прошли по ее левому склону в самую темную из ночей. В пяти милях к востоку возвышалась другая гора, лишь немного уступающая Костосу по высоте. Северный склон ее круто обрывался в сторону долины, вытянувшейся на северо-восток. Еще дальше в сторону, примерно в четырех милях к северо-северо-востоку, несколько ниже линии снегов и одиноких пастушьих хижин, вдоль берега крохотного ручья раскинулся небольшой плоскокрыший поселок, окруженный низкими холмами. Ручей прихотливо извивался в долине. Должно быть, это деревня Маргарита.

Поглощенный изучением топографии долины, обшаривая глазами каждую трещину, каждый камень, Андреа все пытался определить источник звука, который минуту назад разбудил его. Звук прорвался сквозь покрывало сна, мгновенно поднял его на ноги и приготовил к любой неожиданности еще до того, как сознание дало сигнал опасности. Вот он снова услышал этот звук — трижды за три секунды — высокий, одинокий, надрывный свист, визгливые обрывки которого повторило эхо, замершее у подножья горы Костос. Эхо еще не отзвучало в воздухе, а Андреа уже дернулся назад и соскользнул вниз.

Через полминуты он вновь был на кромке. Мышцы лица свело от прикосновения ледяных окуляров цейсовского бинокля Меллори. «Так и есть, это они», — угрюмо подумал Андреа. Двадцать или тридцать солдат вытянулись в длинную неровную линию на снежном склоне Костоса и медленно двигались вперед, тщательно прочесывая каждый овраг, каждую кучу камней, встречавшиеся на пути. Солдаты были в маскхалатах, но разглядеть их было легко даже отсюда, с расстояния двух миль. Концы связанных лыж поднимались над их головами и отчетливыми штрихами выделялись на белизне снега. Эти черные полоски подпрыгивали и покачивались, когда солдаты скользили и спотыкались на крутом склоне горы. Время от времени в центре цепочки кто-то размахивал альпенштоком, как бы координируя действия поисковой группы. «Он, со свистком», — отметил Андреа.

— Андреа! — голос из пещеры был очень тихим. — Что произошло?

Прижав палец к губам, Андреа повернулся в снегу и увидел возле брезентового полога Меллори. Заросший, в помятой одежде, он прикрывал рукой глаза от ослепительного сияния снега, а другой тер покрасневшие веки. Андреа поманил его пальцем, и Меллори послушно двинулся к греку, морщась от боли при каждом шаге. Пальцы ног распухли, слиплись от запекшейся крови. Меллори не снимал ботинок с тех лор, как взял их у мертвого часового и с трудом напялил на ноги. Он и не хотел их снимать, не хотел видеть, во что превратились ноги. Он осторожно добрался до гребня и зарылся в снег рядом с Андреа.

— Целая команда?

— Только часть, — пробормотал Андреа. — Посмотри-ка, Кейт, в бинокль. — Он передал Меллори бинокль и указал вниз, на склон горы.

В окуляры попала цепочка немецких солдат. Меллори поднял голову, нетерпеливо поправил фокус, бросил еще один короткий взгляд на немцев и в задумчивости опустил руку. Этот сдержанный жест полностью передал всю серьезность момента.

— «W.Z.B.», — тихо сказал он.

— Батальон Джегера, — согласился Андреа. — Альпийский корпус. Их лучшие горные войска. Очень некстати, Кейт?

Меллори утвердительно кивнул и потер заросший щетиной подбородок.

— Уж кто-кто, а эти нас найдут. Да. Они найдут нас. — Он поднял бинокль, чтобы еще раз посмотреть на приближающихся немцев.

Педантизм, дотошность, тщательность поиска раздражали. Неприятной, даже пугающей, была медлительная неумолимость, неотвратимость приближения крохотных фигурок.

— Бог знает что понадобилось здесь альпийскому корпусу, — продолжал Меллори, — но достаточно того, что они здесь. Им наверняка известно, что мы высадились, и вот они все утро прочесывают восточный склон Костоса. По их мнению, это самый удобный маршрут, который выведет нас в глубь острова. Они там ничего не нашли. Они знают, что мы несем раненого и далеко уйти не могли. Все дело только во времени, Андреа.

— Дело во времени, — эхом отозвался Андреа и глянул на солнце в темнеющем небе. — Через час, самое большее через полтора, они будут здесь. Солнце еще не сядет, и мы еще будем на месте. — Он с усмешкой взглянул на Меллори. — Мы не можем оставить парня и не можем уйти, взяв его с собой. Так и так мы погибнем.

— Через час нас здесь не будет, — сказал Меллори безразличным голосом. — Если мы останемся, то все умрем или кончим жизнь в одной из тех маленьких камер, о которых говорил месье Влакос.

— Это не самый лучший выход, — медленно отозвался Андреа. — Так, видимо, и должно произойти, не правда ли, мой Кейт? Из всех вариантов, которые возможны, как выразился бы Дженсен.

Меллори неловко повернулся, но, когда он заговорил, голос его был тверд:

— Я тоже так полагаю, Андреа. Простая пропорция: двенадцать сотен к одному. Знаешь, так и должно быть, — в голосе послышалась усталость.

— Я-то знаю, — улыбнулся Андреа. — Но ты ни о чем не беспокойся. Пойдем, дружище. Сообщим остальным приятную новость.

Миллер поднял глаза, когда эти двое опускали брезентовый полог. Он, расстегнув боковую молнию спального мешка Стивенса, трудился над его сломанной ногой. Электрофонарь-карандаш был пристроен рядом на рюкзаке.