Альманах «Подвиг» - Подвиг, 1969 № 03 [альманах]

— Когда мы сможем сделать что-нибудь для парнишки, начальник? — В голосе звучало раздражение, как и в жесте в сторону спящего парня. — Этот чертов водонепроницаемый спальный мешок промок насквозь, да и мальчонка тоже. Он совсем окоченел. Ноги его на ощупь напоминают мороженую говядину. Ему требуется тепло, начальник. Теплая комната и горячий напиток. Иначе ему конец. Сутки проживет, не больше. — Миллер передернулся и обвел взглядом неровную поверхность стен каменного убежища. — Думаю, что даже в первоклассном госпитале у него был бы всего один шанс выжить... Он просто теряет время в этом чертовом ледяном склепе.

Вряд ли Миллер преувеличивал. Капли воды беспрестанно сочились сверху по скользким, в зеленой плесени, стенам пещеры. Вода звонко капала на промерзший пол. И никуда не стекала. Пещера без вентиляции, душная, промозглая.

— Возможно, он окажется в госпитале раньше, чем ты думаешь. Что с ногой? — сухо спросил Меллори.

— Хуже стало, — откровенно ответил Миллер.— По виду намного хуже. Я только что впихнул ему в рот еще горсть серы и сделал перевязку. Это все, что я мог, начальник. И это тоже пустая трата времени. А чего вы прошлись насчет госпиталя?

— Это не шутка, — серьезно отозвался Меллори, — а один из неприятных фактов жизни. Сюда направляется немецкая поисковая группа. Они свое дело знают. Они нас найдут. Уж это точно.

Миллер выругался.

— Просто чудесно, — горько сказал он. — И далеко, начальник?

— В часе или чуть больше ходьбы.

— А что вы думаете делать с парнишкой? Оставить? Кажется, это единственный выход из положения.

— Стивенс будет с нами, — в голосе Меллори звучало окончательное решение.

Миллер молча и пристально поглядел на него. Лицо Меллори было непроницаемо.

— Стивенс будет с нами, — повторил Меллори, — мы будем его нести с собой, пока он нб умрет. Это случится скоро. А потом мы бросим еГО в снегу, так, что ли? Да, так, Дасти, — Меллорй машинально стряхнул снег с одежды и опять подсмотрел на Миллера. — Стивенсу известно слишком много. Немцы догадались, что мы на острове, но они не знают, как мы собираемся пробраться в крепость. И они не знают, когда пройдут мимо острова корабли. А Стивенс знает. Они заставят его говорить. Скополомин развяжет язык кому угодно.

— Скополомин! На умирающем? — Миллер не поверил.

— А почему нет? Я бы и сам поступил так же. Если бы ты был немцем и знал, что твои большие орудия и половина гарнизона крепости в любую минуту могут полететь ко всем чертям, то, наверно, поступил так же.

Миллер посмотрел на него, криво усмехнулся и покачал головой.

— Я со своим...

— Знаю я. С твоим болтливым ртом, — Меллори улыбнулся и хлопнул его по плечу. — Мне это нравится не больше, чем тебе, Дасти. — Он отвернулся и отошел к противоположной стене пещеры, — Как себя чувствуешь, шеф?

— Не так уж плохо, сэр, — Кейси Браун только что проснулся. Дрожа всем телом в мокрой одежде, он спросил: — Что-то произошло?

— Сколько угодно, — заверил его Меллори, — сюда идут немцы. Через полчаса придется уходить, — он глянул на часы. — Ровно в четыре. Как вы думаете, нельзя ли связаться с Каиром?

— Бог его знает, — откровенно признался Браун. Он с трудом встал на затекшие ноги. — Вчера с рацией не слишком деликатно обходились. Но я попробую.

— Спасибо, шеф. Смотри, чтобы твоя антенна не торчала над гребнем. — Меллори повернулся и хотел было выйти из пещеры, но задержался возле Андреа, сидевшего на валуне возле входа. Ой напряженно склонил голову. Андреа только что кончил пристраивать телескопический прицел к карабину и занимался тем, что заворачивал ствол и приклад в спальный мешок. Наконец карабин превратился в белый кокон.

Меллори молча следил за его манипуляциями. Андреа глянул на него снизу вверх, улыбнулся, поднялся на ноги и потянулся к рюкзаку. Через полминуты он облачился в белый масккостюм и плотно затянул шнурки капюшона. Потом надел Мягкие брезентовые сапоги, взял маузер и снова улыбнулся.

— Я тут подумал, может, мне пройтись, капитан, — сказал он извиняющимся тоном. — Конечно, с вашего разрешения.

Меллори несколько раз мотнул головой, что-то с трудом припоминая.

— Ты сказал, чтобы я ни о чем не беспокоился, — пробормотал он. — Мне надо было догадаться, а тебе стоило сказать, Андреа. — Но протестовал он слабо. Он не чувствовал раздражения при таком посягательстве на свой авторитет. Андреа никак не мог отвыкнуть от офицерских привычек: самому принимать решения. Когда он спрашивал одобрения или совета, то скорее проявлял вежливость или просто информировал. Меллори не возражал. Облегчение и чувство благодарности к улыбающемуся гиганту — вот что он ощущал. С Миллером он говорил о Стивенсе небрежным и безразличным тоном. Только для того, чтобы спрятать свою горечь от необходимости поступать так жестоко с раненым парнем. Но и сам он даже не предполагал, как тяжело и больно станет сердцу от принятого решения. А теперь оказалось, что оно не обязательно.

— Извините меня, — с хмурой улыбкой сказал Андреа. — Я должен был сказать вам... Я-то думал, вы догадались. Это ведь лучший выход из положения, не так ли?

— Только это и можно сделать, — откровенно признался Меллори. — Ты хочешь увести их вверх, к перевалу.

— Другого пути нет. На лыжах, вниз по склону, они через несколько минут догнали бы меня. Я, конечно, не могу вернуться, пока не стемнеет. Вы будете здесь?

— Кто-нибудь из нас останется, — Меллори взглянул в сторону Стивенса, растиравшего ладонями усталые глаза. — Нам нужны еда и топливо, Андреа, — сказал он тихо, — этой ночью я пойду в долину.

— Да, да, конечно, мы должны сделать все возможное, — серьезно, почти шепотом ответил Андреа. — Пока можем. Он еще мальчишка, совсем ребенок. Может быть, это и ненадолго... — Он отвернул полог и поглядел в вечернее небо. — К семи часам я вернусь.

— В семь, — повторил Меллори. Небо уже потемнело от тяжелых облаков. Порывы ветра поднимали снежные вихри и сметали их в неглубокую впадину перед пещерой. Меллори вздрогнул и схватил могучую руку грека. — Ради бога, Андреа, — спокойно потребовал он, — береги себя.

Береги себя, безрадостно улыбнулся Андреа, мягко высвобождая руку. — Обо мне не думайте, — его голос был спокоен и доброжелателен. — Если ты и хочешь помолиться, то моли бога за тех несчастных, которые вздумали охотиться за нами. — Он вышел, полог опустился за ним.

Меллори нерешительно постоял у входа в пещеру, бессмысленно глядя в белеющий просвет, потом резко повернулся, прошел к стене и сел на корточки перед Стивенсом. Голова парня покоилась на заботливой руке Миллера, глаза ввалились и ничего не выражали. Меллори улыбнулся. Он надеялся, что шок еще не наступил.