Альманах «Подвиг» - Подвиг, 1969 № 03 [альманах]

— Очень интересно, — заметил Миллер. — Ну и что из этого?

— А вот что. Немцы не будут терзаться угрызениями совести, если наши автоматы разнесут в клочья тридцать или сорок их лучших солдат. Это не беда и ничего не стоит, если сидишь где-то далеко, за тысячи миль отсюда, в тихом кабинете. Пусть-ка они подойдут еще ярдов на сто,.. Мы с Лукой начнем с центра, а ты с Андреа приберешь с флангов.

— Не нравится мне такая работа, начальник, — пожаловался Миллер.

— Не думай, что мне нравится, — спокойно ответил Меллори. — Убийство людей, которых заставили идти на верную смерть... Не я придумал. Даже не война виновата. Но если не мы их, так они нас перебьют, — он умолк и указал на гладкое, словно полированное, море, за которым мирно лежал Ксерос в золотистых лучах катящегося к западу солнца. — А что, по-твоему, нам делать, Дасти?

— Да знаю я, начальник, — неловко признался Миллер. — И так тошно. — Он напялил шерстяную шапочку до самых бровей и холодным взглядом окинул склон. — Когда же начнется массовое избиение?..

— Еще сто ярдов, говорю тебе, — Меллори опять взглянул вниз, в сторону берега, и довольно улыбнулся, найдя возможность переменить тему. — Никогда не видел, чтобы телеграфные столбы так быстро укорачивались, Дасти.

— Я ведь только повторил слова Луки, — смущенно оправдывался Миллер.

— Что тебе сказал Лука?! — возмутился маленький грек. — Как перед богом, майор. Этот американо все врет!

— Наверное, я сам ошибся, — великодушно признался Миллер, уставился на пушки и наморщил лоб. — Та, первая, это, конечно, миномет. А что за чертовщина вот тот обрубок?

— Тоже миномет, — пояснил Меллори. — Пятиствольная штуковина. Очень вредная. «Небельпфельфер» или «Стонущий Микки». Воет, как потерянные души в аду. Все коленки превратит в желе, особенно ночью. А нужно больше опасаться вон того... Шестидюймовый миномет. Наверняка ударит осколочными минами. После этого приходится за собой лопатой убирать.

— Отлично, — гаркнул Миллер. — Подбодрите нас еще! — Но в душе он был очень благодарен новозеландцу, потому что тот отвлек его мысли от дела, которым сейчас предстояло заняться. — А почему они не пустят в дело эти штуковины?

— Погоди, еще придет срок, — заверил его Меллори. — Едва мы откроем огонь и они обнаружат нас...

— Да поможет нам бог, — пробормотал Миллер. — Так вы сказали, осколочные мины?., — Он угрюмо замолчал.

— Теперь — в любую секунду, — тихо сказал Меллори. — Надеюсь, среди наступающих нет нашего друга обер-лейтенанта Турцига. — Он достал бинокль и сразу изумленно замер; Андреа, перегнувшись через Луку, поймал его руку раньше, чем он поднес бинокль к глазам. — В чем дело, Андреа?

— Я бы не стал пользоваться биноклем, капитан. Он уже выдал нас однажды. Я долго думал и пришел к выводу, что мы себя больше ничем не могли выдать. Свет, отраженный от линз...

— Конечно, конечно! А я-то решил... Кто-то из нас был неосторожен. Да, больше ничего не могло произойти... Даже если блеснуло только однажды. Блик сразу засекли немцы... — Он умолк, что-то припоминая, и криво усмехнулся. — Это могло случиться со мной... Началось все именно в то время, когда я был на часах. У Панаиса бинокля нет... — он сокрушенно покачал головой. — Наверняка я был неосторожен.

— Не верю, — откровенно сказал Андреа. — Вы не могли совершить такую ошибку, капитан.

— Не только мог, но и совершил. Поговорим об этом позже... — Рваная цепь солдат уже достигла нижней границы почерневших и обугленных остатков рощи. — Они довольно близко подошли. Я беру на себя белый шлем в центре, Лука. — Еще не закончив фразы, он услышал, как все трое приготовили автоматы, и почувствовал: волна отвращения подкатила к горлу. Но голос прозвучал достаточно твердо, ибо Меллори сразу успокоился и произнес небрежно. — Ну, хорошо! Дадим им прикурить!

Последние слова его потонули в отрывистом говоре автоматов. Четыре автомата — два брена и два девятимиллиметровых шмайсера! Это был не бой — избиение. Беззащитные солдаты на склоне, изумленные, еще ничего не сообразившие. Они падали, как марионетки, выроненные сумасшедшим кукловодом. Некоторые замирали на месте, другие, нелепо раскинув руки и ноги, катились по склону, будто у них не было суставов, оседали на каменистую почву. Секунды три оставшиеся в живых были в растерянности. Наконец до них дошло все случившееся. Они в отчаянии бросались на землю, ища укрытия от потоков огня. И не находили его.

Частая, отрывистая дробь автоматов одновременно оборвалась. Звук обрезало, как гильотиной. Неожиданная тишина была еще оглушительней и навязчивей, чем грохот стрельбы. Меллори устроился поудобнее. Гравий резко скрипнул под подошвами его башмаков. Он посмотрел вправо. На Андреа с бесстрастным лицом, лишенным всякого выражения. На Луку, в глазах которого стояли слезы. Услышал тихое бормотание слева и обернулся к Миллеру. Дико и непрестанно ругаясь, янки колотил кулаком по острой щебенке.

— Еще одного, господи боже мой, — его тихий голос походил на молитву. — Все, что я прошу. Еще одного...

— Что с тобой, Дасти? — Меллори дотронулся до его руки.

Миллер искоса взглянул на него. Глаза янки оставались холодными и бездумными. Он не узнавал Меллори. Потом рука его машинально потянулась за сигаретой.

— Я только мечтаю, начальник, — с притворной веселостью ответил он. — Только мечтаю. — Он тряхнул пачкой сигарет. — Хотите одну?.. Попадись мне этот бесчеловечный ублюдок, пославший людей сюда, на этот холм, на верную смерть.

— Хорошо было бы увидеть его в прицеле автомата? — Улыбка Меллори сразу исчезла, когда тот утвердительно кивнул головой.

— Тут бы он и кончился, — янки рискнул выглянуть из-за большого камня и снова укрылся за ним. — Человек восемьдесят все еще там, начальник, — доложил он. — Эти несчастные ублюдки прямо как страусы, хотят спрятаться за камни величиной с апельсин... Пусть живут?

— Пусть живут, — с усилием повторил Меллори. Одна мысль об убийстве вызывала у него почти физическое отвращение. — Они не полезут сюда снова. — Неожиданно он умолк и стремительно распластался за камнем. Автоматная очередь прошила скалу над их головами и ушла вверх злым, воющим рикошетом.

— Ну что? Больше, значит, не полезут? — Миллер уже пристраивал шмайсер поудобнее, но Меллори поймал его руку и дернул назад.

— Это не автоматчики. Слушай!

Еще одна очередь, потом еще, а потом они услышали дикую трескотню пулемета, ритмично прерывающуюся почти человеческими вздохами пуль, свистящих в воздухе. Меллори чувствовал, как шевелятся на голове волосы от потревоженного ими воздуха.

— «Шпандау». Если раз в жизни услышишь «шпандау», то уже не забудешь. Им не стоит заниматься. Немцы наверняка поставили его в кузове грузовика. Вреда оттуда он особого не принесет нам... Меня больше беспокоят эти чертовы минометы.