Станислав Калиничев - У «Волчьего логова» [Документальная повесть]

Когда захлопнулась за ним дверь, Марфа Давыдовна взялась за голову:

— Как все просто… Как просто! Как будто никогда не было цивилизации. Полиции нужен ордер на обыск, вору и грабителю — темная ночь, нищему — язык. А этому ничего не нужно. Мы живы только потому, что ему не пришло в голову убить нас. А пришло бы — так и убил бы. Митя, Митя, что будет с нами?

За год с небольшим, который миновал с той поры, Митя Маленький стал опытным подпольщиком. На него как на часового можно было положиться.

Со стороны дальних стрелок станции показался невысокий мужчина в потертой спецовочной тужурке, подпоясанный широким брезентовым ремнем. На плечах большие металлические кошки. За версту видать, что идет электрик. Митя узнал Каленика Васильевича Волынца. Он подошел к калитке, задрал голову, разглядывая фарфоровые изоляторы на столбе, скосил глаза на Митю и пошел в дом.

Минут через двадцать, опустив голову, походкой усталого человека пришел Барилов. Он работал маляром в Калиновской управе и руководил подпольной группой, в которую входили и Митя и Блохин.

Начинало смеркаться. По Митиным подсчетам, в доме уже собрались человек семь-восемь. Николай Сидоренко привел какого-то старика с бородой. «Ну прямо как Михаил Иванович Калинин», — подумал мальчишка. Он не знал, сколько человек должно прийти. Он подошел к дому и заглянул в окно, но ничего не увидел. На пороге появилась мать.

— Ты чего, мам?

— Митя, где ты? — вполголоса спросила Марфа Давыдовна. — Иди сюда.

А когда он подошел, спросила:

— Озяб? Нет? Ну хорошо. Иди помоги Каленику Васильевичу и можешь побыть в хате. Я полчасика подежурю. Еще одного нет.

Митя пошел домой. В сенях стоял Каленик Васильевич.

— Я тебе через форточку подам проволоку — так ты ее куда-нибудь повыше привяжи, — сказал он.

Митя прошел вдоль стены к окну, взял из рук Каленика Васильевича конец антенны, потом пригнул высокий гибкий побег яблони и привязал. Когда опустил ветку, конец антенны взметнулся над крышей.

У Мити внутри все горело от нетерпения. Послушать радио, поймать Москву! Именно сегодня — это была почти фантастика. Сегодня — 7 ноября 1942 года, в день 25-й годовщины Советской власти, в тридцати шагах от немецкой казармы…

Он пошел в хату. В горнице было накурено и тесно. Уже давно в их комнате не собиралось столько людей. А тут — человек десять. Каленик Васильевич возился за занавеской. Митя подошел к нему. Каленик Васильевич сунул ему в руку какую-то коробочку:

— Прижми к уху и слушай.

А сам сунул проводки в свою брезентовую сумку, что стояла на окне, поколдовал над нею, потом достал эбонитовую коробочку и стал покалывать ее металлическим шилом.

— Ну? Слышно?

— Не слышно.

— А теперь?

Они провозились так минут двадцать. И вдруг в наушнике что-то зашуршало и послышался далекий, но отчетливый голос:

«Мы передавали речь товарища Сталина. Послушайте несколько сообщений наших корреспондентов…»

Митя урывками слушал сообщения о боях под Ленинградом, о мужестве ленинградцев, о великой битве на Волге. Рассказывалось о том, что свыше ста тысяч оккупантов за два месяца боев нашли свою могилу на подступах к Сталинграду. Каленик Васильевич то отдавал ему коробочку, то снова забирал, прислушивался сам, скручивал проводки, переставлял с места на место свою сумку.

Митя вспомнил, что пора уже сменить на посту мать, с сожалением оставил наушник и пошел. Но в это время явился и переступил порог комнаты последний из тех, кого ожидали. К Митиному удивлению, им оказался Гриша Гуменчук, которого около четырех месяцев назад они отсюда выпроваживали в Турбовский район.

— Ну что там? — спросила мать, когда Митя вышел за калитку.

— Приемник наладили. Своими ушами Москву слушал! В боях под Сталинградом сто тысяч фашистов убито.

Марфа Давыдовна резким движением обняла его. «Вот и второй сын стал взрослым», — подумала Марфа Давыдовна. И трудно было ей понять, то ли горечь, то ли радость стеснила душу. И хоть Мите исполнилось всего пятнадцать лет, ему вполне можно было доверять, как взрослому.

Совещание, на котором Павловскую организацию представляли Петро Довгань, Петро Волынец, Игорь Коцюбинский, Калиновскую — Николай Барилов, Григорий Блохин, Самотнянскую — Вячеслав Мессарош, Николай Сидоренко (он же связной от группы Архиповича), Козинецкую Турбовского района — Григорий Гуменчук, Куравскую — Петр Лукашевич, затянулось до позднего вечера. Здесь, в хате Марфы Давыдовны, была окончательно оформлена Калиновская районная подпольно-партизанская организация имени В. И. Ленина во главе с советом в составе: В. Н. Мессарош, П. Т. Кугай (Довгань), Г. И. Барилов, Г. А. Блохин, П. К. Волынец, Н. И. Сидоренко, Н. П. Архипович.

Председателем совета избрали кадрового офицера, коммуниста В. Н. Мессароша. Вячеславу Николаевичу было тогда около сорока лет, он носил рыжую клинышком бородку, поэтому выглядел гораздо старше. Вместе с Николаем Сидоренко он работал в Калиновском отделении бывшего совхоза и входил в группу Архиповича. Но позже они с Николаем Сидоренко перебрались в село Самотню, создали там самостоятельную подпольную группу. Первыми их помощниками стали Юлия Марьяновна Муржинская, у которой они снимали комнату, и ее взрослые сыновья — Стасик и Владик.

Члены районного совета по-разному понимали тактику партизанской борьбы в условиях Калиновка Довгань, Волынец, Сидоренко и их ровесники предлагали немедленно идти в лес, чтобы начинать боевые действия, не обращая внимания на лютые морозы, снежные заносы, отсутствие баз, оружия и даже теплой одежды. Мессарош, Барилов, Блохин как могли удерживали товарищей от неосмотрительных действий, обращали их внимание на важность политической работы, более тщательной подготовки к открытым боевым действиям.

14 ноября радио сообщило, что в «Правде» опубликован приказ о награждении двух тысяч партизан.

— Вы слышали? — торжествовал Волынец. — Две тысячи! Возможно, вы скажете, Вячеслав Николаевич, что их наградили за идеальную конспирацию и распространение листовок?

— А почему бы и нет? — спокойно ответил Мессарош. — Мы должны поднимать народ на борьбу. Организовывать диверсии на железной дороге — значит наносить очень ощутимые удары по врагу. А это можно делать и тут, в Калиновке.

Но убедить молодежь в том, что с выходом в лес следует подождать хотя бы несколько месяцев, пока потеплеет, Мессарош не мог.

На следующем совещании объединенной Калиновской подпольной организации имени В. И. Ленина молодежь добилась того, что было принято решение приступить немедленно к боевым действиям и этим самим помочь защитникам Сталинграда. Совет организации сформировал боевую группу для осуществления диверсий и добычи оружия. На этом же совещании были приняты устав и клятва подпольщика. Согласно уставу высшим руководством подполья, как и будущего боевого формирования, оставался совет организации.