Станислав Калиничев - У «Волчьего логова» [Документальная повесть]

Тихо. Только шелестит дождь. Не выходя из лесу, Андрей и Митя направились вдоль дороги и, как ни обходили они кусты, как ни пригибались под отяжелевшими лапами сосен, изрядно намокли.

По лесу вышли на другой край села. Вдруг Митя насторожился и тронул за рукав Андрея. Придержав шаг, остановились за большим кустом шиповника у обочины. У Мити за поясом обрез, у Андрея в руках автомат. Сначала за пологим поворотом проплыли какие-то тени, и вот они уже видят двух мужчин. Оба в плащах. Руки в карманах… Андрей — руки за спину и там держит автомат.

Когда незнакомцы подошли ближе, хлопцы вышли из-за куста на середину дороги. Идущие им навстречу остановились. Не вытаскивая из карманов рук, один из них сказал:

— Идите сюда! Ну, чего боитесь?

Хлопцы переглянулись и пошли… Незнакомцы спокойно ждали, пока они подойдут. Но шагах в пяти партизаны выхватили оружие.

— Руки вверх!

Это было так неожиданно, что незнакомцы — один хмурый, с побитым оспой лицом, другой горбоносый, высокий, с проницательными серыми глазами — растерянно улыбнулись.

— Руки! — крикнул Митя и встряхнул обрезом, готовый в любой миг выпалить из него.

Рябой потянул руки из карманов. Митя не смотрел в его глаза, а только на руки. Андрей держал под прицелом горбоносого. Тогда и тот медленно вытащил руки из карманов плаща и поднял их.

— Ну и что дальше? — спросил он с иронией.

Действительно, что дальше? Двое здоровых мужчин стояли перед хлопцами.

— Обыщи их, — сказал Андрей.

Незнакомцы переглянулись.

Если Митя опустит обрез и подойдет к ним, он прикроет их собою от автомата Андрея. По лицам ребят можно было читать их мысли и чувства. И тогда Митя, не оборачивая лица к другу, решительно сказал:

— Ты… если они чуть что, давай очередь по всем троим. Меня не жалей. Договорились?

— Договорились, — побледнев, ответил Андрей.

И незнакомцы не столько с их слов, сколько по их лицам поняли, что «в случае чего» Андрей будет стрелять по всем троим.

Митя подошел вначале к горбоносому, уперся дулом обреза ему в живот и запустил руку в карман плаща. Вытащил оттуда новенький, вороненой стали наган и, не оборачиваясь, через себя бросил к ногам Андрея. Из другого кармана вынул гранату. Попятился, положил ее на песок. Потом подошел к рябому. Тот был вооружен точно так же.

— Зря это вы, хлопцы, — все еще тоном старшего говорил горбоносый, — мы партизан ищем, а вы так разволновались, что друг в друга стрелять готовы.

— А мы и покажем дорогу.

Митя собрал оружие, один наган сунул в карман Андрею, который так и держал незнакомцев под прицелом, другой — себе. Потом заставили арестованных опустить руки и заложить их за спину. Хлопцы повели задержанных в Перелесок. В отряд идти значительно дальше, а в Перелеске сейчас должны быть Климанов и Ерин.

Шли по дороге. Впереди арестованные, хлопцы за ними. Вдруг Андрей скомандовал:

— Стойте! Не оборачивайтесь. Не бойтесь, стрелять не будем. Митя, пощупай, что у правого в рукаве.

Митя подошел к сведенным на пояснице рукам горбоносого, ощупал широкие рукава его плаща и… вытащил гранату РГД.

Когда снова двинулись по лесу, Митя сказал:

— Вы с нами шутить не вздумайте. А то так и не попадете к партизанам.

Когда пришли в Перелесок, арестованных завели в хату дяди Миши Молостова.

Это был умный и рассудительный человек. Широкий в кости, высокий, с большой русой бородой клином. Это один из тех людей, которые не меняют ни друзей, ни веры, ни своих убеждений. Он жив и сейчас. В его хате в одном углу висят украшенные вышитым рушником портреты обоих погибших сыновей, в другом углу, под такими же рушниками — старинные, почерневшие от времени иконы.

Сразу поняв, в чем дело, дядя Миша привел арестованных и хлопцев в горницу, а сам ушел. Через полчаса с ним пришли Климанов и Ерин.

Пока хлопцы ожидали указаний, Климанов в это время в дворовом сарайчике с глазу на глаз разговаривал с рябым. Через полчаса он позвал хлопцев и сказал:

— Оба они из школы «шоферов», трое ихних сегодня ушли в Каменогорку. Так что мы с Ериным с ходу двинем туда, а вы этих ведите в отряд. Смотрите в оба! Это такие птицы, с которыми шутить опасно. Передайте их из рук в руки или Грише, или Кучерявенко.

Хлопцы свою задачу выполнили. А к вечеру вернулись Климанов и Ерин. Они привели только одного из трех «шоферов», ушедших в Каменогорку. Двое других оказали сопротивление и были убиты.

Через несколько дней предателей судили. Рябой на допросах все валил на горбоносого. Оказывается, тот был заместителем начальника шпионской школы и после нескольких неудач его учеников решил проверить все сам. Предателей расстреляли.

Однажды лесник Флор Зверхшановский рассказал Гуменчуку, что по лесу вот уже несколько дней бродит одинокий немец с винтовкой: то ли он сумасшедший, то ли заблудился. Люди видели его возле Перелеска. В село он не заходил.

Гриша рассказал об этом Кучерявенко, который предупредил бойцов, выходящих на боевые задания, чтобы ненароком не убили этого необычного Ганса или Фрица. Надо было привести его в отряд, разобраться, что он за человек.

Предупредил Кучерявенко и Петра Забаштанского — командира комендантского взвода. Он с группой партизан направлялся в село Лысогоры, чтобы забрать продукты, заготовленные подпольщиками для отряда.

По дороге партизаны встретились с какой-то фашистской караульной командой. Привыкшие к неожиданностям, они первыми открыли огонь, чтобы упредить фашистов, не дать им развернуться, и кинулись к лесу. Забаштанский прикрывал их отход. Он видел, что несколько фашистов бросились в обход. Не успел он открыть огонь, чтобы заставить и их залечь, как один из них упал, за ним, будто споткнувшись, второй… Остальные фашисты залегли.

Добравшись до леса, Петр понял, что стреляли не партизаны. Кто же тогда помогал ему? Забаштанский стал осторожно, переходя от дерева к дереву, осматривать оголившийся на зиму лес. И вдруг увидал немца. Машинально вскинул винтовку, но стрелять не стал. Этот был не из тех, что преследовали его взвод. Оборванный, худой, небритый, он вышел на тропинку и направился к Петру, волоча по земле винтовку.

— Хорошо стреляешь, фриц! — похвалил немца партизан. — Только что это ты по своим ударил?

Подошедший смотрел на Петра и молчал, видимо, не понимая, о чем спрашивают.

Подбежали бойцы.

— Это, наверно, тот немец, — высказал предположение один из них, — про которого нам в лагере рассказывали…

— Что ты тут делаешь, фриц? — спросил другой.

— Генрих, — замотал головой немец. — Генрих Шаубе, — и он пальцем ткнул себя в грудь.

Жалкий был у него вид. Он стоял смертельно усталый, в изношенной, покрытой пятнами одежде. Партизаны дали ему перекусить и, пока Генрих жадно ел хлеб с солью, пытались выяснить, каким образом он оказался в лесу. Однако понять друг друга в столь сложном вопросе им с их знаниями языка было довольно трудно. Наконец, подбирая украинские и русские слова из своего небогатого запаса, немец пояснил, что он хочет стать партизаном.