Виталий Мальков - В пекле огненной дуги

Вечер выдался пасмурным и холодным. Резкие порывы ярого северного ветра так и норовили забраться под шинель, вынуждая периодически ёжиться. Всё предвещало ранний приход зимы. Тем более что первый снег выпал и растаял ещё несколько дней назад.

На площади Курского вокзала, у автобусной остановки собралась большая, разношёрстная толпа и что-то бурно обсуждала.

— Да нет уже Сталина в Москве, — уверенно говорил пожилой мужчина в полушубке. — Сбёг он в Свердловск. Верная информация. Видели ещё утром, как он в поезд садился.

— И все эти райкомы-горкомы позакрывали, — поддакнул ему другой — лет сорока. — Вся наша власть валит из столицы. Значит, скоро здесь немцы будут.

— Весь день с заводов оборудование вывозили, — добавил третий.

— Всё, братцы, кранты Москве, — подытожил ещё один.

— Прекратить болтовню! — не выдержал Попов. — Товарищ Сталин в Москве, и никто её немцам не сдаст. А за распространение ложных слухов будем карать по законам военного времени! Всем понятно?

— Всем разойтись! — поддержал его лейтенант. — Иначе применим силу!

— А ты не брешешь, капитан, что Сталин не свалил? — выкрикнул кто-то из толпы.

— Не вру, товарищи, — уже спокойней сказал Попов. — Иосиф Виссарионович здесь и будет лично руководить обороной Москвы.

— Ну, слава богу, — произнёс женский голос. — А то мы уж не знали, что и думать.

— Ну, ежели он лично, тогда конечно… Москву не сдадут, — согласился какой-то старик.

— Повторяю, никто Москву не сдаст. — Голос Попова был твёрд и убедителен. — А теперь расходитесь.

Тот, что уверял про бегство Сталина, уже куда-то скрылся. Остальные люди тоже начали разбредаться, заметно повеселевшие лицами.

— А что, Сталин и вправду в Москве? — спросил Карасёв, когда толпа рассеялась.

— Конечно, в Москве, — после паузы ответил капитан и растерянно посмотрел на своих, словно искал у них поддержки.

— А ты что же, лейтенант, сомневаешься в этом? — с наигранной строгостью произнёс Мартынюк.

— Да нет, — неуверенно сказал Карасёв и шмыгнул носом, словно провинившийся в чём-то мальчишка.

— Тогда пойдём дальше. — Попов повеселел и подмигнул старшинам.

Александр мысленно поаплодировал ему за находчивость и за то, что капитан ободрил и тех людей, и этого лейтенанта, вселив в них уверенность, которая сейчас значила очень много.

Курский вокзал был переполнен людьми, спешащими покинуть Москву в направлении на Горький и дальше на восток. Они тащили в руках и за спиной чемоданы, саквояжи, корзины и просто узлы с вещами, бросив в своих квартирах почти всё нажитое имущество и забрав только самое необходимое и самое ценное, дорогое сердцу.

На перроне тоже была уйма народу, который любым способом пытался влезть в пассажирский поезд, уходящий на Киров. С руганью мужчины и женщины отталкивали друг друга, забыв о всяком приличии, а порой и о человеческом достоинстве. Доходило до тычков и даже мордобоя, и тогда приходилось вмешиваться. Смотреть на всё это было грустно и омерзительно. Тем более что среди уезжающих виднелось немало одетых в приличную, дорогую одежду. Возможно, это были те самые представители партийной номенклатуры, о которых толковали на улицах.

В сущности, сейчас на глазах Александра разыгрывалась величайшая драма, мало чем уступающая той, что происходила на его родной днепропетровской земле, когда там был голод.

— Я только одно не пойму, — решил он высказать то, что уже больше часа не давало ему покоя и вертелось на языке. — Сколько уже лет живём при социализме… строим новое общество… воспитываем советского человека… с высокой нравственностью… Так откуда же столько трухи человеческой сейчас взялось? Бегут, как тараканы изо всех щелей… — Он говорил сбивчиво, потому что мешало сильное волнение. — И плевать им на то, что будет с Москвой… да и вообще… А ведь среди них полно коммунистов, и притом не рядовых… Они что, притворялись, все эти парторги и прочие начальнички?..

— Шушера они, а не коммунисты, — зло ответил Попов. — В семье не без уродов.

— Так, может, и хорошо, что война началась? — Мартынюк остановился, наверное, сам опешив от своей неожиданной мысли. — А?.. Тот, кто притворялся, теперь своё нутро и показал… Как говорится, всё дерьмо сразу вверх и всплыло.

— Не такой ценой, Петя, — покачал головой Попов. — Не такой… Вон сколько горя всюду.

— Я много обо всём этом думаю, — не успокаивался Мартынюк. — Ну, о войне этой и вообще… Неужто у нас оказалась такая неподготовленная армия? А? Ведь везде и всюду твердили, что у нас лучшие танки и самолёты, и их больше, чем у тех же немцев, и Красная армия, если кто попробует сунуться, покажет Кузькину мать… Так в чём же дело? Почему фрицы прут, и мы ничего сделать не можем? Где же наши сталинские соколы и куда подевались наши хвалёные танкисты-трактористы? Или нам всё врали? А, Санёк, как думаешь?

Александр не знал, что ответить, и от этого вдруг разозлился на товарища.

— Я тебе не генерал, чтобы судить об этом. А нам сейчас немца надо бить, а не гадать, что да как… Поздно уже думать. Война идёт.

— Немцы напали внезапно! — вскипел от негодования Попов. — Вероятно, наши просто не успели подготовиться к отражению.

— Ага, внезапно… — Мартынюк кисло усмехнулся. — Сами-то верите, товарищ капитан? Как можно незаметно скопить у границы целую армию и напасть внезапно? А? А где же тогда была наша разведка?

— Это не ко мне вопросы, — с раздражением ответил Попов.

— Вот-вот… — Мартынюк многозначительно хмыкнул. — Нет, кто-то во всём этом виноват, и притом крепко виноват. Кто-то там… — Он показал пальцем вверх. — Иначе бы так не получилось.

— Если кто виноват, с него спросят, — сухо произнёс Попов. — А вы лучше эти мысли гоните прочь. Мой вам совет.

Петр что-то неразборчиво пробурчал себе под нос и замолк.

По Чкаловской они дошли до площади Земляной Вал, а оттуда свернули на улицу Карла Маркса. Там мимо них прошагала рота ополченцев, вооружённых трёхлинейками. У многих за поясные ремни были засунуты противопехотные гранаты РГД-33. Возглавлял этот отряд бравый пожилой капитан.

— Ну вот, не все же драпают и нюни распускают. — Мартынюк повеселел. — Ничё-ничё… остановим гитлеровцев и погоним назад.

Настроение у всех четверых улучшилось.

— А вы, товарищ капитан, где служите? — спросил неугомонный Пётр.

— Я, товарищ старшина, служу на границе с Турцией, — в тон ему ответил Попов. — Закавказье, Армения…

— И как там?

— Да как… — пожал плечами капитан. — Красиво. Горы… Руины древние… Озеро Севан…

— А армяночки как? Красивые?

— Ну, есть и красивые, и даже очень.

— Понятно. — Мартынюк вздохнул. — Эх, не везёт так не везёт. Угораздило же меня попасть в Туркмению, а не в Армению.