Овидий Горчаков - От Арденн до Берлина

С этого аэродрома нередко вылетали ночные самолеты «лизандеры» с членами команд с кодовым названием «Джедбург» — есть такой город в Шотландии. Возглавляли их интернациональные, англо-американо-французские тройки.

Шли почти непрерывные бомбежки немецких городов — днем прилетали американские «летающие крепости», ночью — английские «ланкастеры».

На всю жизнь запомнил Кремлев этот аэродром с коричнево-зелеными самолетами, старыми деревянными и кирпичными ангарами, латаными-перелатаными после немецких бомбежек.

«Был я здесь во время воздушной битвы за Британию, — сказал как-то полковник Кремлеву за ужином. — Немцы тогда крепко прижали англичан. Честно говоря, я боялся за исход этого сражения. Думаю, что британцев спасло только вторжение Гитлера в нашу страну, это отвлекло две трети всей его авиации. Далеко не все англичане сознают это». «А какая скорость у этого «Галифакса»?» — поинтересовался Виктор. «К сожалению, англичане используют быстроходные самолеты только днем, а тихоходные — ночью. И если дневной бомбардировщик «Москито» развивает скорость до 620 километров в час, то «Галифакс», как и «ланкастер» и «стирлинг», на двести меньше». «Н-да! — Кремлев даже присвистнул. — Четыреста двадцать, значит. А ночной «мессер»-перехватчик летает почти вдвое быстрее».

Погода немного улучшилась. К половине девятого вечера солнце наконец спряталось за Британскими островами. Было тепло, но ветрено.

Вылет должен был состояться в ночь на 9 мая. Прыгать Виктору пришлось ровно за год до Дня Победы.

В этот день адъютант генерала Эйзенхауэра капитан Гарри Батчер записал в своем дневнике: «Во время моего отсутствия гостем Айка за ужином был Аверелл Гарриман. Он подтвердил тот факт, что русские начнут большое наступление одновременно с нашим вторжением. Он привез свежую икру, которую обожает Айк. С тех пор мы пируем по-королевски, наслаждаясь икрой на поджаренных хлебцах а-ля Мельба. Тяжелая война».

Перед вылетом весь экипаж «Галифакса» — шесть человек во главе с командиром эскадрильи Вудсвортом собрался у трапа. «Вышибала» снабдил Виктора и шестерых других десантников несколькими таблетками от воздушной качки. Виктор взял их из вежливости, но глотать не стал.

Перед посадкой все парашютисты, или «джо», как их называли на своем жаргоне летчики РАФ (Королевских воздушных сил), перевели часы ровно на один час: с лондонского времени на берлинское.

Полковник Суслов по-братски обнял его, трижды крепко поцеловал.

Самолет помчался по гладкой взлетной дорожке из бетона мимо прятавшихся в темноте камуфлированных ангаров.

— Просьба не курить! — крикнул «вышибала». — Некурящий вагон! У вас разные сигареты, французские и немецкие, чтобы запах не выдал.

В голову лезли непрошеные и несвоевременные мысли, вроде той, что скорость немецких истребителей вдвое превышала скорость этого тихохода — «Галифакса».

С аэродрома Тенгмири до побережья Франции летели всего ничего, не успели оглянуться.

Сразу после прибытия в воздушное пространство Франции командир пятерки парашютистов достал из кармана банку с маскировочным кремом, вымазал им лицо и стал похож на черта. Последний из пятерки протянул банку Виктору, но тот лишь улыбнулся и отрицательно покачал головой. Он позавидовал им. Франция не Германия, пусть и оккупированная. Они и прыгнули вместе. Он остался один-одинешенек, если не считать «вышибалу» и летчиков, принадлежащих к числу долгожителей, — конечно, если повезет и самолет уйдет невредимым из-под зенитного обстрела, — тогда они останутся в самолете, вернутся на базу, хорошо поужинают, лягут спать в чистую, мягкую постель. Каждому свое.

Послышались глухие взрывы зенитных снарядов. Кремлев взглянул на светящийся циферблат немецких часов «Мозер». Все ясно: самолет летел над самым опасным участком трассы: над линией Зигфрида. А она была давно превращена гитлеровцами в главный пояс противовоздушной зоны «Запад». Геринг хвастался, что его зенитчики собьют любой вражеский самолет, летящий ниже 23 000 футов. Всего четыре минуты несся самолет по колдобинам и выбоинам разрывов, но эти минуты показались Кремлеву вечностью. Люки озарялись в призрачном свете прожекторов, вспыхивали по бортам разрывы. Но все же Геринг был посрамлен. «Галифакс» благополучно миновал опаснейшую зону, хотя в то время, надо сказать, союзная авиация порой несла ночью больше потерь, чем днем.

Прыжок «слепой»: никто внизу не ждет, не сигналит. Обстановка на земле неизвестна. Честно говоря, совсем не хотелось делать этот трудный шаг из самолета, шаг в неизвестность. Тем более что в бомбовом отсеке против ожидания так уютно и тепло.

Перед выброской «вышибала» подал кофе и сэндвичи, словно в авиалайнере, совершающем обычный пассажирский рейс: Лондон — Париж — Берлин. Сэндвичи не лезли в горло.

Виктор бегло ощупал карманы: власовские документы, пачки с 1500 рейхсмарками — все было на месте. Поверх власовской формы англичане зачем-то надели на него летный комбинезон, резиновый шлем, резиновые сапоги. Сколько раз он прыгал на своей земле безо всякого дополнительного обмундирования!

В половине третьего в иллюминаторе загорелся молодой месяц.

Над германской границей «Галифакс» стал исполнять пляску святого Витта, уходя от зенитного огня. Рейн внизу походил на ручеек жидкого серебра. С его берегов тянулись к самолету серебряные шарики трассирующих пуль.

От Тенгмири до Дармштадта всего два часа на «Галифаксе». На стандартный вопрос «вышибалы», не забыл ли он составить завещание, Виктор засмеялся.

— Ветер слабый, десять узлов, — объявил штурман.

Вдруг «вышибала» крикнул:

— Немец! «Мессершмитт»!

Все прильнули к иллюминаторам на правой стороне. И тот же «вышибала» с облегчением произнес:

— Слава тебе, господи! «Спитфайер»!

Это был английский истребитель, летевший домой, на запад. Он помахал крыльями в знак привета и исчез.

«Вышибала» прицепил карабинчиком к поясу прочную веревку с грузом — небольшим мешком, который, ударяясь о землю, не только служит якорем, но и предупреждает парашютиста, летящего в полной темноте, о близости земли.

Скорость снизилась. Зажглась красная лампочка над люком. Виктор встал и зацепил за трос вытяжной фал парашюта длиною в двадцать футов. До зоны выброски оставалось пять минут. Все как надо. «Вышибала» открыл трап. Внизу гудела черная ночь.

Вспыхнула зеленая лампочка. Пора!

Высота предельно низкая — четыреста футов. Лишь бы не подвел парашют!..

Виктор шагнул в зияющую и гудящую щель бомболюка, в черную вихревую бездну. Динамический удар — парашют раскрылся и повис на остром крае месяца…

Штурман не подвел, хотя выброска и была «слепой». Виктор приземлился близ леса в двух километрах от замка, в котором когда-то русский цесаревич Николай ухаживал за принцессой Аликс — будущей императрицей, закончившей, как известно, свой земной путь в подвале далекого Екатеринбурга.