Михаил Зайцев - Особое задание. Записки разведчика. Прыжок в ночь

Лодки крутило и захлестывало волнами. Набилось в них людей столько, что борта чуть выступали из воды.

А вода в Угре была очень холодная, хотя и после первого грома. Течение в реке было очень сильным, закручивалось в воронки с белыми гребешками. Струи дождя хлестали по поверхности, образуя крупные пузыри. Гремел гром, сверкали молнии.

Пришла и моя очередь переправляться. Рискуя свалиться в воду, с трудом забрался в качающуюся с боку на бок лодку. Только отплыли от берега - лодка накренилась и зачерпнула воды.

Шапками (летнего обмундирования у нас еще не было) начали вычерпывать из лодки воду. Все обошлось хорошо. Все переправились. А тут и дождь кончился. Вышло из-за тучи солнце, все ярко зазеленело и засверкало вокруг. На небе снова появилась радуга.

К нашему изумлению, на той стороне реки из леса выбежала испуганная корова. Подбежала к реке, остановилась, раздувая бока и поводя ушами. Успокоившись, спустилась к воде и стала пить. Несколько в стороне от нее, из зеленой чащи, стрелой выскочил десантник. Он торопился изо всех сил. На миг застыл на берегу, пораженный. Опоздал! Понял это, заметался на берегу, размахивая руками и что-то крича.

Шум реки заглушал его голос. Послать за ним лодку мы не могли. С пробитыми днищами они лежали на дне Угры. Заметив корову, десантник подошел осторожно к ней и погладил. О чем-то подумав, быстро разделся. Связал одежду и почему-то привязал ее к коровьему хвосту, когда надежнее было бы привязать к рогам. Затем с силой толкнул корову сзади. От неожиданности потеряв равновесие, она бултыхнулась в воду и закачалась на волнах, как пустая бочка. Десантник прыгнул следом. Уцепившись одной рукой за рога, другой подгребая, он направлял корову к берегу.

До берега добрались оба. Первым, в костюме Адама, с автоматом на.шее, выбрался, десантник, за ним его спасительница. Но увы… Одежда с хвоста исчезла, лишь сиротливо болталась завязка.

Новоявленный Адам рассмешил всех. Посмеявшись, собрали с миру по нитке и прикрыли его наготу.

Снова в путь. Шли скрытно, цепочкой. Всякие разговоры запрещались. В конце цепочки, верхом на коне, ехал генерал из армии Белова. С какой целью он ехал с нами, не знаю. Вороной красавец конь, с широкой грудью и стройными ногами, осторожно нес седока, словно человек, переступая через поваленные деревья.

Впереди показался просвет. Мы вышли на большую поляну. Здесь обнаружили следы недавнего боя: стреляные гильзы, пустые обоймы.

Цепочка остановилась. Из головы цепочки к генералу подошел подтянутый коренастый лейтенант. Встав по стойке «смирно», произнес:

- Товарищ генерал, разрешите обратиться!

- Обращайтесь!

- Обнаружен предатель. Разрешите приговор привести в исполнение?

Генерал на миг задумался, сурово посмотрел на лейтенанта и так же сурово произнес:

- Разрешаю один выстрел.

Наше движение возобновилось, когда в стороне от нас лесную тишину нарушил отрывистый пистолетный выстрел. Участь предателя была решена.

Над лесом в небе назойливо кружилась «рама». Враги были где-то близко. По радио получили приказ: идти к линии фронта с целью ее прорыва.

Западный фронт, как позднее выяснилось, отказался от ранее намеченной операции по захвату Вязьмы и перешел к обороне. Лишь на отдельных участках происходили ожесточенные бои.

Нас осталось слишком мало, чтобы мы могли продолжать боевые действия против регулярных гитлеровских войск, поэтому нам было приказано всеми оставшимися силами прорываться через фронт и выходить на Большую землю.

Наш десант вписал небольшую, но славную страничку в историю Отечественной войны. На своей шкуре фашисты испытали, что такое советский солдат-десантник. И мы, возможно, сделали бы больше, если бы все удалось довести до конца, как было задумано командованием. Но и то, что нами было сделано, заслуживает внимания. Благодаря действиям нашего десанта и гвардейцев Белова, гитлеровцы не получили зимней передышки и вынуждены были израсходовать на этом участке фронта свои резервы, предназначавшиеся для летнего наступления в сорок втором году.

Как писал позднее в своих воспоминаниях генерал-полковник Белов, против нас гитлеровцы вынуждены были ввести в действие одиннадцать дивизий. Сила немалая, и нелегко было против нее устоять, сковать боевыми действиями, лишить возможности маневра. И как нам ни было трудно, мы стояли и первыми наносили по фашистам удары.

Сколько раз во время наших атак, в темные ночи, слышал я панические крики гитлеровцев, когда в мороз выскакивали они из теплых изб на улицу и полураздетыми бежали, куда глаза глядят, спасая свои жизни. За все злодеяния, которые они творили, не было им от нас пощады. Ненависть врагов рождала еще большую нашу ненависть. Но это была справедливая ненависть. Не мы начали кровопролитие, и не нужна нам была ничья земля, кроме своей. За нее, за сестер и матерей бились мы с захватчиками. И когда кого-то настигала смерть в бою, падали на родную землю отяжелевшим телом, вытянув в последнем броске руки в сторону врага. Падали убитые, живые продолжали выполнять свой долг.

Бригада, получив приказ, двинулась в сторону фронта. Предстояло снова переправляться через Угру, но уже в другом месте. Приободрившись, мы прибавили ходу, строя планы относительно будущего. Но легче было сказать и подумать, чем сделать!

Первые же шаги начались с препятствий: большак преградил нам путь. Как будто и нехитрая вещь - перейти через дорогу, но так может показаться только не сведущему в военном деле человеку. Самую серьезную опасность таит в себе дорога, даже для одиночки, не говоря уже о войсковом соединении. И засады, и налеты авиации - всего можно ожидать на дорожной артерии войны.

Командование бригады, чтобы обезопасить себя от возможных неожиданностей, приняло меры. Нашему батальону было приказано организовать оборону участка дороги, по которому намечался переход.

От батальона нас осталось меньше ста человек. Разделившись поровну, по обе стороны от места перехода устроили завалы из деревьев. Перед завалами установили самодельные мины-фугасы из толовых шашек. Отрыли в неполный рост окопы и заняли оборону.

Я считал, что все эти приготовления - ненужный, напрасный труд. Но и половина десантников еще не прошла через большак, когда метрах в двухстах вывернулись из-за поворота, лязгая гусеницами, два фашистских танка. За ними шли три автомашины с гитлеровцами, для которых встреча с нами, видимо, была неожиданностью. Танки остановились, словно споткнувшись, а потом передний рванулся со всей скоростью на завал, рассчитывая протаранить его. Второй, наоборот, пополз, ведя огонь из орудия по нашим окопам. Для каждого из нас своя жизнь приобрела словно бы второстепенное значение. Некогда было думать о ней. Все так быстро произошло, что и испугаться-то, по-моему, никто из десантников не успел. Укрываясь за брустверы окопов, мы открыли огонь из пулеметов, автоматов и бронебоек.