Зунг Ха - Позывной Венера

Грузовик 51-го хозяйства, подпрыгивая на выбоинах, двигался по стратегическому шоссе в сторону тыла. В нем сидели человек пятнадцать солдат да еще девушки из отряда народных носильщиков, и потому говор и веселый смех не смолкали ни на минуту. Всякий раз, когда грузовик резко поворачивал, люди валились друг на друга, и тут уж хохот и шум вспыхивали с новой силой.

Из разных частей и подразделений пришли они лесными тропами в 51-е хозяйство, и вот теперь все вместе ехали в тыл, каждый по своему делу. Да, сегодня они ехали в тыл, чтобы завтра вернуться назад, в свои отряды. Их ждали бои, а в тылу они должны были взять все необходимое для предстоящих боев.

Один из бойцов, крепко ухватившись рукой за борт машины, негромко затянул песню, чуть покачивая в такт головой.

Несколько голосов поддержали его, но тут одна из девушек, рослая, упитанная, с круглым лицом, громко и с укоризной прервала их:

— Вот бессовестные! Что, у вас своих песен нет, нашу решили запеть?

Послышался смех, несколько парней и девушек затеяли между собой веселое препирательство.

В уголке, подложив под локоть вещмешок, устроился мужчина лет двадцати пяти, по виду командир или комиссар. Он, пожалуй, единственный не принимал участия в веселой пикировке. На нем была простая стеганка, на шее — шарф из пестрой парашютной ткани. Обветренная кожа лица имела нездоровый темный оттенок, что было следствием лесной лихорадки. Вообще же в его облике не было ничего особенно примечательного, если не считать седой пряди в черных как смоль, жестких волосах да глаз, в которых проглядывала какая-то особая, затаенная печаль.

Тихо сидел он в своем углу, молча прислушиваясь к веселой перепалке, и по нему было видно, что он вовсе не привык к таким вот шумным препирательствам между парнями и девушками, но ему хорошо знакомы острые язычки девушек — народных носильщиков, из тех, что постоянно находятся на передовой. Никто не обращал на него никакого внимания, только две девушки, сидевшие в сторонке, время от времени бросали взгляд на его седую прядь, сильно, по-видимому, удивлявшую их, и о чем-то шушукались.

Неожиданно грузовик резко затормозил. Перед машиной, подняв руку, стоял боец в широкополой панаме и с красной повязкой на левом рукаве.

— Нет ли среди вас батальонного комиссара Ву Хоай Тяу?

Сидевший в кабине рядом с шофером-новичком командир транспортного взвода выглянул из открытого окна:

— Есть такой. А почему вы спрашиваете?

Боец с красной повязкой, не скрывая радости, облегченно вздохнул:

— Ну, наконец-то! Я уж думал, что не найду его, а у меня приказ. Пятнадцатую машину останавливаю!

Командир транспортного взвода открыл дверцу кабины и посмотрел в кузов. Молодой мужчина с седой прядью, слышавший весь этот разговор, поднялся и, глядя с высоты кузова на бойца с красной повязкой, сказал:

— Я здесь! Ву Хоай Тяу — это я.

Боец стал по стойке смирно, козырнул и вынул из кармана маленький листок бумаги:

— Это относительно вас!

Хоай Тяу, недоумевая, развернул листок и прочитал: «Всем полевым постам! Останавливать машины, идущие в тыл. Передать батальонному комиссару Ву Хоай Тяу, что ему следует немедленно вернуться в свою часть для выполнения нового задания. С-301».

Боец с красной нарукавной повязкой очень удивился, увидев, как озарилось радостью лицо мужчины, и недоверчиво спросил:

— Это действительно вы? Ошибки быть не может?

— Конечно, конечно, я! Вот удача! Ну что ж, до свидания, товарищи! — Хоай Тяу заторопился, сразу из молчуна превратившись в добродушного, разговорчивого человека, и принялся поспешно надевать вещмешок.

Впервые за два часа их путешествия улыбка осветила его лицо, а глаза радостно заблестели. Быстро перемахнув через борт, он спрыгнул вниз, на землю, пожал руку сидевшему в кабине командиру транспортного взвода.

За его спиной в кузове раздались приглушенные голоса, растерянные и восхищенные:

— Значит, это Хоай Тяу! Хоай Тяу из «Венеры»!

— Он из «Венеры»?

— О нем часто в газете Фронта [1] Имеется в виду Национальный фронт Освобождения Южного Вьетнама. ( Здесь и далее примечания переводчика ). пишут! Кто бы мог подумать, что этот молчун — тот самый Хоай Тяу! А мы-то еще над ним подтрунивали!

— Ну и история! Вот что значит — части особого назначения! Ух и храбрецы же они, эти ребята!

— А какая у него седая прядь!

Пожилой начальник полевого поста встретил Хоай Тяу радостно и сообщил:

— Получил приказ отправить вас назад с первой же попутной машиной. Зайдите в помещение, отдохните хотя бы немного…

— Зачем? Я готов отправиться сию же минуту.

По всему было видно: Хоай Тяу очень рад, что обстоятельства складывались именно так. Войдя следом за начальником поста в помещение, он доверительно, словно давнему другу, сказал ему:

— Все получается так, как мне и хотелось, дорогой товарищ! Честно говоря, то, что начальство отправило меня в такой момент учиться, было мне не по душе. Нам предстоит очень важная операция. Мое подразделение примет в ней участие, и было бы жаль остаться в стороне.

— Вы из «Венеры»? — В голосе начальника поста звучало искреннее восхищение.

— Да, я комиссар отряда!

«Вот, уже до батальонного комиссара дослужился, а по возрасту мне в сыновья годится», — подумал начальник поста. Он краешком глаза глянул на своего гостя и тихонько вздохнул.

До самых сумерек, пока пришлось ждать попутную машину, Хоай Тяу не находил себе места. Раз командование отзывает его, значит, «Венере» скоро предстоит отправиться в путь. Как хорошо, что он снова вернется в свою часть, встретится со своими товарищами, с которыми столько пройдено по военным дорогам! Но все мысли и чувства перекрывала дума об одном: где они примут бой на этот раз?

Мимо проходили и изредка останавливались тяжело груженные машины с зажженными тусклыми фарами. Но все водители наотрез отказывались взять пассажира и объясняли: в кабине уже нет места, а машина везет либо снаряды, либо бензин. Только часов около восьми вечера начальнику поста удалось устроить Хоай Тяу на один из грузовиков интендантской службы.

Машина быстро неслась вперед, хотя тусклый свет фар едва освещал дорогу. В темном небе промчалось звено выбравшихся на ночную охоту истребителей-бомбардировщиков, оставляя за собой звук разрываемого шелкового полотнища.

Пока бойцы отряда «Венера» поели, стало уже совершенно темно, хоть было лишь немногим более пяти часов вечера. С полудня шел мелкий дождь, и весь участок джунглей, где расположилась «Венера», насквозь пропитался сыростью. К тому же стоял туман, который усугубил зимний холод высокогорья. Если бы не гул разрывов крупнокалиберных снарядов, доносившийся со стороны позиций противника, человек, случайно оказавшийся здесь, мог бы подумать, что он попал в девственные джунгли.