Тайсто Хуусконен - Стальной шквал

Он подошел к строю.

— Подойдите, вот вы, егерь, вы будете мне помогать… А, это вы, тот самый Салохарью?..

— Саломэкй, господин майор!

— Так-так, Саломэкй. Это вы маршировали со стертыми ногами?

— Так точно, господин майор! — выкрикнул Саломэки. — После чего был отправлен в отпуск.

Конец прозвучал чуть ли не с укором, и майора это несколько смутило. Действительно, Саломэкй был даже зол на майора за тот отпуск, хотя и понимал, что если его там отколотили, а его Лийсуукка была в объятиях другого, то уж командир-то тут ни — при чем. Майор хотел было снова похвалить этого егеря за доблестную стойкость и упорство, проявленные во время марша, но промолчал.

Он протянул Саломэки ручную гранату.

— Идите в танк и ведите наблюдение за местностью, — Если увидите меня хоть краем глаза — открывайте люк и бросайте гранату.

Саломэки колебался и медлил с ответом.

— Господин майор, я боюсь, попаду.

Вуорела усмехнулся:

— Не беспокойтесь. Приказ ясен? Выполняйте.

Саломэки взобрался на танк, открыл тяжелый люк и скрылся из виду. Майор обратился к ротам:

— Прошу внимательно следить, с какой стороны я буду приближаться к танку.

Он обогнул танк с тыла и лег на землю. Затем он стал подползать к танку. Ползти ему, однорукому, было довольно трудно, но все-таки он полз, как-то странно, боком. Люк танка все время оставался закрытым. Вуорела оглянулся на роты, стоявшие строем, и кивнул головой в сторону танка, вот, мол, смотрите, как это делается…

На самом деле он вовсе не был в восторге от того, что прием этот входил в программу обучения. Он понимал, что вряд ли кто-нибудь из этих парней сможет таким образом приблизиться к вражескому танку и остаться живым. Ведь и у противника есть глаза, и танки чаще всего находятся в движении. Кроме того, новые танки противника имеют такую прочную броню, против которой составной заряд почти бессилен… Но мало ли что может случиться на войне! Так что, на худой конец, неплохо изучить и этот прием. Майор подполз совсем близко к танку и уже хотел было привстать, как вдруг люк открылся, и граната, описав красивую дугу, угодила майору прямо в лоб.

Затем из люка выглянула радостная рожа Саломэки, но в следующий же миг глаза его расширились от ужаса. Майор лежал ничком, и снег у его головы окрасился кровью. Саломэки нырнул в люк, и крышка захлопнулась. Офицеры бросились к майору Вуорела и подняли его. На лбу майора зияла рана, и кровь заливала лицо.

Но он оттолкнул в сторону тех, кто пытался ему помочь, и обратил к танку свой пылающий взор.

— Егерь Саломэки! — взревел он.

В ответ ни звука. Вуорела рявкнул на столпившихся кругом него офицеров:

— Откройте люк! Приведите этого… солдата… сюда!

Офицеры взобрались на танк, но люк не поддавался их усилиям.

— Господин майор, он заперся изнутри!

У майора задрожал подбородок.

— Егерь Саломэки! — прохрипел он, задыхаясь от ярости. — Откройте люк!

Молчание. Майор весь трепетал, точно язык адского пламени. И тогда из танка донесся жалкий, испуганный голос:

— Господин майор, я боюсь. Меня посадят. Майор так сердит, я же вижу.

Вуорела закусил губу и приложил ко лбу носовой платок. Кровотечение утихло, а вместе с ним прошел и гнев.

— Ну, вылезайте, — сказал он уже спокойнее. — Ведь это я приказал вам бросать. Вы не виноваты.

Люк медленно приподнялся, и выглянула на свет посеревшая физиономия, на которой торчали выпученные от испуга, недоверчивые глаза.

— Вылезайте, вылезайте, — подбодрил его майор. Я хочу знать, где я допустил ошибку.

Саломэки слез с танка и подошел ближе. Он стоял, опустив глаза и не смея взглянуть майору в лицо.

— Так, значит, вы видели меня? Как же вы меня видели? Всего, целиком, или только частично, мельком?

Саломэки проглотил стоявший в горле комок:

— Господин майор, я никак не видел! Я догадался.

— Догадались? — майор Вуорела превратился в вопросительный знак. — Не понимаю…

— Тут, видите ли, какая штука, господин майор. Я следил за их лицами. — Саломэки кивнул на переднюю роту. — А больше ничего и не требовалось.

Лицо майора вновь исказилось. Потом его взорвало:

— Я же приказал вам наблюдать за окрестностью, а не за ротами! Вы должны были бросать гранату только в том случае, если увидите меня.

— Я не понял, господин майор! — простонал Саломэки. И он ухватился за последнее средство защиты: — Вы же сами, господин майор, сказали, что я не виноват!

— Майор Вуорела чуть было не крикнул: «Взять его! В карцер! Под суд, мерзавца!» Но он понял, что окажется тогда в очень неприятном положении. Ведь он же недавно представил этого губошлепа образцом, с которого всё должны брать пример. Наградил отпуском, негодяя. Что же теперь, если он посадит под арест этого «железного егеря — истребителя танков»? И майор отступил, сохраняя достоинство: Хорошо. Видимо, я плохо объяснил. Во всяком случае, вы проявили наблюдательность. Станьте в строй!

Майор Вуорела скользнул взглядом по строю, выбирая подходящего человека. И наконец указал на Ниеминена:

— Вот вы. Вы займете место в танке и будете вести круговой обзор, как я сказал. Выполняйте!

Дальше все происходило как и в первый раз, с той лишь разницей, что граната не была брошена. Майор был очень доволен и сиял как победитель, когда, подойдя к танку, велел Ниеминену выходить.

— Не видели меня даже мельком?

— Никак нет, господин майор!

Майор Вуорела, — торжествуя, обвел вглядом строй и прочел пространную лекцию насчет этого «мертвого угла», который каждый егерь должен знать с закрытыми глазами. Когда они вернулись с учений в казарму, Ниеминен усмехнулся и сказал друзьям:

— Конечно же, я видел. Но гранату бросать не стал. Ну его к лешему, еще закатает в тюрьму.

Идут на фронт солдаты,

и песня вдаль летит.

Наконец-то настал день, которого они ждали с такой горячей надеждой. На службу призывался новый возраст, а их — солдат предыдущего призыва — построили и повели в городок, в центр пополнения личного состава. Значит — на фронт. Тут не могло быть сомнений. Обучение закончено, и все, что им положено знать и уметь, они усвоили. Вершиной явились боевые учения, которые прошли настолько успешно, что майор Вуорела даже прослезился. Он опять произнес речь перед этими «здоровыми духом и телом» егерями, на которых с надеждой обращены взоры всей нации. Они знали, что нужны. Во всяком случае, второй взвод второй роты знал это. Потому что Хейккиля прочел в газете комментарии к условиям мира, предложенного недавно Финляндии.

«Согласившись на выставленные нам условия, мы бы заключили позорный мир. Но, сражаясь, мы если даже погибнем, то по крайней мере с честью».