Владимир Мильчаков - Разведка идет впереди

- Шестерых списали. Осталось еще примерно пять. Это уже пустяки. За мной, орлы! - полным голосом приказал Чернов и первым нырнул в открытую дверь. Но последующие, промчавшиеся с молниеносной быстротой, события стоили разведчикам очень дорого. Первым вскочив в орудийное отделение, Чернов с разбега столкнулся с фашистом, шедшим навстречу ему к двери. От неожиданного толчка оба покатились на пол, вцепившись друг в друга. Чернов очутился внизу. Противник оказался значительно сильнее его.

К тому же Чернов при падении выронил из рук кинжал. Ему удалось сдавить горло здоровенного гитлеровца руками, но фашист, хрипя и задыхаясь, успел полоснуть Чернова кинжалом по груди. Второго удара он не успел нанести. Нурбаев прикладом автомата ударил его по голове, и солдат, свалившись набок, замолк.

Находившиеся во втором пулеметном отделении трое солдат кинулись было на шум схватки, но встреченные автоматной очередью, отступили, потеряв одного из троих. Дело довершила граната, которую Нурбаев успел бросить в гитлеровцев, прежде чем они захлопнули дверь. Помрачневшие разведчики столпились вокруг лежавшего на полу командира. Гуляев старательно бинтовал ему рану. Превозмогая боль, Чернов встал на ноги. Взглянув в пасмурные лица товарищей, он усилием воли заставил себя улыбнуться и сказал:

- Ну, раз поднялся, значит, еще повоюем.

Чернов приказал вынести убитых за траншею. Когда Гуляев и Белов подошли к телу последнего фашиста, навстречу им вдруг грянул пистолетный выстрел. Недобитая гадина ужалила даже в минуту собственной смерти. Гуляев, молча схватившись за грудь руками, рухнул на пол. Его перенесли в среднее, орудийное, отделение дота. Разведчик лежал с посеревшим лицом. Чернов приложил ухо к его груди, с минуту постоял, потом тихо отошел в сторону. Сердце Гуляева больше не билось. Белов молча накрыл плащ-палаткой тело погибшего друга.

Но в бою не плачут над погибшими друзьями, а мстят за них. Таков закон войны.

Чернов внимательно осмотрел все уголки дота. Проверил количество боеприпасов в казематах, материальную часть оружия, схему ведения огня по пристрелянным ориентирам, толщину стен Дота и материал, из которого они были сделаны. Впрочем, качество стен дота не удовлетворило Чернова. Он недовольно хмурился и ворчал сквозь зубы:

- Липовая работа. На полчаса хорошего боя, больше не хватит. А тяжелое орудие с двух снарядов нам тут всеобщую панихиду устроит.

Нурбаев и Белов слушали своего командира и уже без всякого почтения смотрели на серые шероховатые стены. Закончив осмотр, Чернов распорядился:

- Ты, Нурбаев, отвечаешь за четкую работу пулемета. Вторым номером будет Прокудин. Я с Беловым у орудия. Ясно?

- Теперь пойдем, на местности сориентируемся. Наверно, уж совсем рассвело.

И разведчики вышли в траншею.

- Ну, как? Все в порядке? - спросил Чернов продрогшего под дождем Прокудина.

- Порядок полный, товарищ гвардии лейтенант. По шоссе все время, слышно, немцы ездят. За мост восемнадцать повозок проехало, а оттуда только четыре вернулись.

Лейтенант взглянул на часы и сказал, задумчиво глядя на еле различимую в туманной мгле рассвета линию Варшавского шоссе.

- Минут через десять-двенадцать танки врага начнут движение.

Чернов прислушался. Из леса по прежнему доносился приглушенный расстоянием шум моторов. Вдруг в утреннем воздухе раздался характерный, ни с чем несравнимый грохочущий звук. Разведчики радостно переглянулись.

- «Катюши» ударили,- вскричал Прокудин.- Здорово, черт возьми! Много их, «катюш»-то. Слышите, как поют?

Лейтенант молча смотрел на край далекого горизонта, сразу в течение какой-нибудь минуты, озарившийся зарницами артиллерийских залпов. Однако вскоре эти вспышки исчезли. Весь горизонт покрылся синевато-серой дымной полосой. Наша артиллерия обрабатывала передний край противника. Но вот над головой разведчиков с тихим шелестом прошли тяжелые снаряды, и тотчас же из лесу донеслись сотрясающие землю разрывы.

Чернов улыбнулся.

- Вы понимаете, братцы, что это значит? - сказал он радостно, обращаясь к разведчикам.- Это ведь по нашим данным тяжелая артиллерия бьет. Малютка вовремя попал к «бате».

Теперь уже лейтенанту было ясно, что артподготовка ведется не только на этом участке и не только силами одной дивизии. Тяжелые снаряды беспрерывно шелестели над головами разведчиков. В лесу творилось что-то невообразимое. Рокот работающих танковых моторов совершенно заглушался грохотом рвущихся снарядов. Но все же Чернов догадывался, что по времени танки должны были уже выйти из укрытий на шоссе и вот-вот появятся у моста.

- Товарищ гвардии лейтенант,- окрикнул офицера выскочивший из-за поворота траншеи Нурбаев.- Там телефон пищит. Вызывают.

Чернов спешно вернулся в дот. Чей-то низкий, бархатистый голос торопливо передал приказание и, не дожидаясь ответа, умолк. Чернов задумчиво потер левой рукой свой заросший густыми выгоревшими волосами висок. Этот жест всегда означал, что лейтенант что-то обдумывает.

«Огонь не открывать до появления русских танков или попыток русской пехоты форсировать реку»,- повторил он про себя слова только что переданного приказа, и вновь вышел из дота в траншею.

Воображение лейтенанта нарисовало яркую картину того, что могло бы получиться через полчаса или час, если бы вдоте по прежнему сидели враги. Вот, прорвавшись сквозь стену огня, к мосту прорываются советские танки. Излучина реки заставляет их двигаться по отлогой дуге, почти параллельно вражескому берегу. И вдруг один за другим советские танки вздрагивают, останавливаются, из них начинают валить клубы дыма, а потом детонируют снаряды… И это сделало бы одно орудие, надежно упрятанное в склоне невысокого отлогого холма, почти рядом с широким мостом через реку.

Лейтенанта передернуло.

«Ну, что ж,- подытожил он свои мысли.- Пусть горят и взрываются тяжелые танки, только не на том, а на этом берегу, и не наши, а немецкие».

- Все в дот, - сказал он решительно. - Артподготовка, кажется, кончается. Слышно, «Ильюши» идут.- И, первым нырнув в низкую и узкую дверь дота, приказал: - Запирай дверь, Белов.

Едва Белов исполнил приказание, как дот тяжело вздрогнул, и из лесу донесся глухой звук взрыва. Затем взрывы участились, почти сливаясь в один сплошной гул.

- «Ильюши» бомбят,- сказал лейтенант.

Но прислушиваться к грохотавшей в лесу бомбежке не было времени. Приказав Нурбаеву ни одного вражеского солдата не пропускать через мост, лейтенант вместе с Беловым встал корудию.

Сквозь узкую щель амбразуры Чернов видел большой сектор поля боя. В утреннем тумане и в клубах черного порохового дыма в разных местах стремительно взлетали снопы огня. Это били немецкие батареи. Чернов мог бы начать обстреливать эти огневые точки, но он крепился. Он ждал, когда появятся танки: преждевременный обстрел вражеских батарей мог бы помешать выполнению его плана.