Вадим Кожевников - Это сильнее всего [Рассказы]

И Ганси было стыдно.

Так отец учил своего сына мудрости охотника. В двенадцать лет Ганси прослыл хорошим добытчиком и приобрел важность и хладнокровие настоящего нанайца.

Село Троицкое — большое, раскидистое село, и у пологого берега Амура ютилась огромная флотилия судов промыслового нанайского колхоза. На самом видном месте в селе стояли два здания: школа и рыболовецкий техникум. Сначала Ганси учился в школе. Когда он уходил с отцом на промысел, уроки приходилось готовить в шалаше, занесенном снегом, при свете жирового фитиля.

А когда Ганси застрелил первого медведя и пришел в школу с каменным лицом настоящего мужчины и плохо отвечал уроки, секретарь комсомольской ячейки на перемене позвал его в пустую комнату класса и сказал:

— Ты хороший охотник, Киля, но ты будешь плохим человеком, если так учишься. А мы верим, что ты большой человек. И поэтому, если ты будешь учиться так, как бьешь зверя, нам бы очень хотелось называть тебя комсомольцем.

Ганси кивнул головой и за последнее полугодие получил «отлично» по всем предметам.

Окончив школу, Ганси хотел уйти в звероловы на дальний промысел. Его вызвали на бюро и сказали:

— Ганси, ты способный человек. Ты должен учиться дальше.

— Мне нечему больше учиться, — гордо сказал Ганси. — Теперь я могу учить других сам.

Ему сказали:

— У нас много рыбы, но ловим мы ее мало, потому что каждый себя считает большим охотником и бьет ее острогой, вместо того чтобы использовать большие снасти. Ты должен научить людей правилам большого лова.

Ганси не хотел ловить рыбу — он был зверолов. Он не хотел учиться в техникуме — он хотел учить других тому, чему научил его отец. Но он был комсомолец — он обещал чтить все законы комсомола.

Ганси поступил в техникум и окончил его через три года. Он стал мотористом колхозной рыболовецкой флотилии. И колхоз учетверил теперь добычу. Не лопатами весел сгребали теперь нанайцы студеную воду Амура, стальные лопасти винтов мотора гнали вперед их легкие суда. А великим знатоком моторов стал их знаменитый охотник Ганси Киля.

Ганси изучил все тайные повадки машины и был ее строгим и властным хозяином.

В армии Ганси попросил дать ему не винтовку, а пулемет. Он стрелял из винтовки, как никто. Но Ганси знал также, чего можно добиться от машины, сила которой помножена на ловкость ее хозяина.

Ганси стал пулеметчиком-разведчиком. Как никто другой, Ганси умел ходить ночью и днем по лесу свободно, как у себя в хате. Никто не мог так бесшумно и лукаво выслеживать врага.

Перед выходом на задание Ганси договаривался с бойцами, кто, как и что будет делать в разведке. Он задавал вопросы, и люди, которые были старше его, послушно отвечали, потому что у этого юноши с суровым лицом и теплыми вдумчивыми глазами был опыт, которого не имели они.

Но когда Ганси говорили: «Тебе хорошо, ты охотник», — Ганси гневно щурил свои глаза, отвечал: «Я не охотник, я воин».

В бою пулемет Ганси работал скупо и точно. Он бил только прицельным огнем. С одного выстрела он поражал врага. Длинных, расточительных очередей никто от него не слышал.

Политрук предложил Ганси провести беседу с бойцами об уходе за оружием.

Ганси принес свой пулемет, разобрал и показал всем сверкающие чистотой части.

Киля сказал:

— Я не видел такого человека, который забивал бы себе собственный глаз песком и грязью. Но я видел таких бойцов, у которых оружие грязное. А мы все дали клятву беречь свое оружие, как свой глаз. Я иду в бой и не оглядываюсь назад, потому что я знаю: если враг пересилит меня, вы придете на помощь. Но если у вас плохое оружие, оно обманет вас, а враг зарежет меня, и вы будете его пособником. Так скажите мне теперь: смеет ли боец, у которого оружие не в порядке, честно смотреть в глаза своему товарищу?

Мечтой Ганси было соорудить глушитель для пулемет. В короткие часы отдыха он просиживал в оружейной мастерской и конструировал глушитель. И он добился своего. Его глушитель гасил звук выстрела почти наполовину.

Ганси воевал всеми силами своего ума, сердца, рук. Он говорил:

— Немец — не зверь. Он хуже зверя. Я не придумал поганого слова. Но я еще придумаю.

Вместе с командиром отделения Давидом Нипаридзе Ганси ходил в разведку глубоко в тыл врага.

Затаившись в овраге возле шоссе, Ганси бил по немецким транспортам точными короткими очередями.

И никогда не дрогнула рука Киля во время прицела. Это про него теперь могут сказать нанайцы: когда нанаец целится, можно вырезать у него из спины кусок мяса и нанаец не дрогнет.

Так воюет с врагами советского народа сын нанайского народа гвардеец Ганси Дмитриевич Киля, комсомолец из села Троицкого, что стоит на берегах студеной реки Амура.

1942

На нашем участке фронта переправы стали местом самых жестоких боев.

Тишайшие заводи с желтыми пятнами кувшинок, берега, опушенные ивами, отмели, стеклянно мерцающие водой, прорезали глубокие земляные укрепления.

Их нет больше, кротких рек, они стали теперь водными рубежами.

Для танковой бригады нужно было соорудить переправу — одну настоящую, по которой тяжелые машины могли бы неожиданно ворваться в расположение врага, другую — ложную, чтобы отвлечь внимание противника от первой переправы.

Ложную переправу вызвались строить бойцы второго взвода Н-ского саперного батальона. Они должны были сколотить мишень для врага и оставаться на этой мишени до конца операции.

Столяр Григорий Березко даже среди лучших мастеров слыл у себя на родине великим искусником. Узор резных наличников, которым он украшал хаты, могли повторить только кружевницы.

Но и тогда, когда из тяжелых бревен вязались перекрытия для блиндажей, Березко был не последним.

Березко любил свой труд, свое ремесло и был очень нетерпелив к людям, не умеющим находить радость в работе. И потому, не пользовались у него уважением Василий Нещеретний и Петр Неговора, молодые саперы, которые с охотой променяли бы весь свой шанцевый инструмент на любую винтовку, — они безмерно завидовали всем тем, кто в тесных схватках бьет фашиста и штыком и гранатой.

Однако ребята горячо принялись за дело. Боясь, чтоб противник не проворонил возводимой ими ложной переправы, саперы начали свою работу с излишним шумом и треском.

Стоя по пояс в воде, они били бабой по сваям так, чтоб удары звучали как можно громче.

И враг не заставил себя ждать. Батарея открыла огонь по переправе. Фугасные снаряды вздыбили пенистые столбы грязной воды.